Слова долетели до бдительного Матушкиного уха. Старый рыцарь поднял глаза, вновь посмотрел на кучку пепла и решительно вытащил меч.
- Готовься к смерти, тварь! Огонь!
Рыцари мигом разрядили в дракона свои арбалеты. Дракону стало вообще - вообще неуютно.
Он нелепо рванулся то в одну, то во вторую сторону, и тут один из болтов все - таки сделал то, что не удалось маленькой Сусанне. Дракон заверещал. Болт попал прямо в глаз.
У рыцарей с собой также были и арканы. Пара точных бросков - и веревки повисли на драконьих рогах. Мужчины поднатужились. На помощь к ним уже спешили другие. Вместе они сумели притянуть голову дракона к самой стене.
Дракоша уже не вырывалась. Было больно, а еще обидно. Ее все равно никто никогда не любил и не полюбит. Отцу она была нужна только потому, что умела превращаться в дракона и владела магией. А в остальном - кому она нужна? Некрасивая, со скверным характером и к тому же только что убила ни в чем не повинного человека.
В глаза вновь бросилась маленькая кучка пепла и плачущая девочка.
Дракоше было совестно. Она никогда не убивала ради удовольствия или потому, что это ей нравится. Это все был ее огонь, который отчаянно искал выхода. Отец специально запирал ее ночами, опаивал зельями и не давал превращаться, чтобы дочка могла накопить в себе достаточно злости. После использовал ее для устрашения непокорных соседей и даже собственного племянника.
Горстка пепла выглядела очень грустно. Дракоша почувствовала, что в глазу начинает щипать. Это что, слезы? Бред, драконы не плачут.
Оказываются, еще как плачут.
Горячая слезинка, объемом под три недолитра, упала прямо на пепел. То, что осталось от отважной принцессы, стало напоминать обычную кучку грязи.
- Ах ты!- девочка мигом вскочила на ноги и бесстрашно бросилась на черную ящерицу.
- Плохой дракон! Плохой! Плохой! - маленькие кулачки отчаянно пытались пробить толстую чешую.
- Сусанна, отойди! - мрачно отстранил ее Тибальд- Сейчас все будет кончено!
На стене появились рыцари, вооруженные топорами на длинных ручках. Дракоша устало прикрыла глаз. Такие топоры обычно носили с собой рыцари - драконосеки, чтобы сподручней было рубить головы.
Конечно, будет немного больно, но недолго, она потерпит. Первый топор вгрызся в шею и... остановился. Дракон захрипел и вновь открыл глаз, не понимая, отчего рыцарь медлит.
Ответ оказался до невозможности простым - у парня просто не хватило силенок, чтобы довести дело до конца, а выдергивать обратно было как - то несолидно - товарищи засмеют.
Дракоша прикрыла глаза. Нет, она ошиблась. Терпеть придется очень долго.
Внезапно она вскрикнула - пока она лила слезы, какой то подлюка подкрался к ней с другого бока и выколол здоровый глаз. Место нестерпимо жгло, словно его залили расплавленным золотом...
- Ух тыыы!- от удивления Сусанна даже перестала плакать.
Рыцари, что странно, тоже прекратили свою возню и отчего- то начали падать на колени. Дракоша тоже повернула голову в указанном направлении и обомлела.
На месте пепла сиял красивый золотистый шар, из которого был слышен задорный женский смех. Смех становился все громче и громче. Внутри шара начинали просматриваться очертания женской фигуры.
Про оставленный в шее топор благополучно забыли. Воспользовавшись тем, что ее никто не видит, дракоша чуть пододвинулась и выдернула его сама, помогая лапой.
Лезвие громко звякнуло о плиты внутреннего дворика, но рыцарям было уже не до этого.
Мейстер Ролик страдал. Это было неудивительно. В тюрьме вообще положено страдать, но мейстер Ролик страдал по вполне конкретным причинам.
Во- первых, дико хотелось кофе. Он не пил его уж день и чувствовал, как на него навалилась безнадежная апатия. Однако вместе с этим он чувствовал невероятное спокойствие, которое захлестнуло его с головой и словно тянуло в какое-то болото.
В состоянии были и свои плюсы. Вместе с вожделенным кофе из жизни ушла беспричинная тревожность и чувство, что тебя хотят убить стены.
В остальном же все было терпимо. Камера, куда его поместили, была просторная и вполне комфортабельная. Рассчитана она была как минимум на пятерых.
В ней стояли еще четыре жестких койки и целых два биотуалета, что было для тюрьмы, пусть даже гефорсианской, неслыханным удобством!
Окон не было, света хватало от неярких люминесцентных лампочек.