- Тебе это так важно узнать прямо сейчас? - ядовито прошипел советник. - От себя же хочу извиниться перед вами, Коллак, что сомневался в вас и в вашей преданности!
- Гарт! - системник устало улыбнулся. - Хотя бы в такой день, оставьте церемонии! Для меня было большое удовольствие работать с тобой и с твоими ребятами!
- Взаимно, друг!
- Вы ещё поцелуйтесь!- к ним вернулся начальник конвоя.- Ну что, намиловались? - издевательски спросил он.
Ответом ему была презрительная тишина.
- Тогда вперед!
Над городом поднимался рассвет. Чистый и по - весеннему свежий. Повсюду стоял запах свежескошенной траки, птички начинали славить новый день своими песенками.
Ральф шел среди всего этого великолепия. Страшно ему не было, было обидно. Такая красота, а их ведут умирать. Ну где справедливость- то?
Жители Баллатона, которых принудительно согнали на площадь в столь ранний час, были абсолютно с ним согласны.
"Вы что, не могли терроризировать правительство аккуратнее? Ни стыда ни совести, дали бы народу поспать!"- явственно читалось в глазах стоящих на площади людей.
Осужденных вывели в центр и еще раз предложили публично покаяться.
В ответ гефорсиане получили лишь презрительный смех (системник), истерику( мейстер Ролик) , заковыристое ругательство, посланное телепатически, ( привет от истинной гефорсианки Аннеты) , презрительное Гак-Гак! (Нитро), прицельный плевок(советник Гарт), гордое молчание и опущенные плечи (профессор Вирт) и просьба заменить исповедь на последнее желание- показ всех сезонов "Вибропузиков" (Ральф не мог отказать себе в этом маленьком удовольствии!) .
Гранд - Мейстер Каппарин окончательно убедился в том, что для столь жутких грешников нет иного спасения, и дал знак подвести их к эшафоту.
Гефорсиане проявили несвойственное милосердие. Повстанцев казнили электрошоком, который убивал быстро и безболезненно.
Тестировщик испытал что - то вроде гордости. Их боялись, поэтому и хотели избавиться, как можно быстрее!
Каждого осужденного ждал персональный стул, возле которого застыл персональный палач. Какая щедрость!
Героические психи (ибо при взгляде на их группу Ральфу на ум приходило именно это сочетание!) поднялись на помост, ни проронив ни звука.
Аннета смотрела прямо перед собой, в ее голубых глазах читалось абсолютное презрение ко всем своим бывшим патронам. Граф Мевен на казнь так и не явился.
Палач подошел к ней и встал рядом...
Губы Гарта кривились в усмешке. Ему зачитали приговор и спросили, раскаивается ли он, и готов ли просить прощения. В ответ советник лишь презрительно сплюнул, целясь в сторону Каппарина...
Палач подошел и встал к нему рядом...
В ответ на просьбу покаяться, Нитро удивленно почесал под мышкой и выдал вопросительное "Гак-Гак?".
Палач подошел и встал рядом...
Правый глаз мейстера Ролика дергался, но он ни о чем не жалел. Лучше уж умереть так, чем всю жизнь ползать пере ними на брюхе.
Приговор ему зачитал сам гранд - мейстер Каппарин и спросил, раскаивается ли он в содеянном. Бывший глава всех соглядатаев зажмурился и замотал головой с такой силой, что стоящим в первых рядах людям казалось, что она скоро отвалиться. Гендель, от греха подальше, поспешил залезть под стол с едой и напитками.
Палач подошел и встал рядом...
Коллак смотрел на людей с невообразимым спокойствием и любовью, словно его вели не на казнь, а приглашали в кафе с земной кухней. На вопрос, раскаивается ли он, бывший соглядатай лишь тепло улыбнулся и покачал головой.
Палач подошел и встал рядом...
У Вирта никто ничего не спрашивал. Для него был особый приказ - казнить на месте.
Палач подошел к нему и встал рядом...
Ральф жалел только об одном. Новва. Он так и не сказал ей самого главного, самого важного. Идиот, он был уверен, что со временем она поймет это сама, но вот как раз времени у него - то больше и не осталось. Хотя, была еще одна вещь, которую ему просто необходимо сделать, иначе он никогда не обретет покоя в загробном мире.
-Ральф, раскаиваешься ли ты в содеянном? - устало ( глашатай говорил это в седьмой раз и фраза ему уже успела порядком надоесть) спросили его.
-Нет!
-Быть может, ты хочешь о чем - то попросить? - заученно отбарабанил герольд.
Как же его все достало! Эта работа, эти рожи, этот город! Каждый день одно и то же, нет бы им хоть для разнообразия покаяться и попросить прощения, для такого случая у него была как раз приготовлена просто шикарная речь. Не речь, а настоящая конфетка, право слово. Так нет же! Патриотичным придуркам непременно хотелось сдохнуть.