– Я и есть твоя семья, хочешь ты этого или нет, – дрожащим голосом сказала Лиза. Она сдерживала слёзы, но знала, что это ненадолго.
– Не в том смысле, что мы обе вкладываем в эти слова. Ты всегда была для нас слишком хороша, просто признай это.
Ветер усилился. Резкий порыв разметал короткие волосы Маргариты.
– Что это значит?
Девушка задумалась, прикрыв от натуги глаза и наморщив лоб. Каждое слово давалось ей очень тяжело.
– Я могу объяснить, почему ты никогда не смогла бы стать такой, как я, отец или Матвей. И почему это хорошо.
– Что ж.
– Ты знаешь Андрея даже меньше, чем я…
– Это плохой пример, Маргарита!
– Нет, послушай. Это ты хотела, чтобы я говорила с тобой.
Лиза набрала в лёгкие воздуха и замолкла.
– Ты знаешь его совсем недавно, но ты смогла довериться ему. Потому что нуждалась в помощи. Он предложил поддержать тебя – ты согласилась. А я так никогда не умела. И Матвей тоже. Потому я так боялась, что нас разлучат – мы ведь ни на кого, кроме друг друга, не могли – не умели – полагаться.
Наступило молчание. Ветер нёс по тропинке жёлтые листья, они шуршали у ног девушек и уносились вглубь больницы.
– Доверься мне, – Лиза нарушила тишину, и голос её звучал громче и твёрже, чем когда-либо, – если тебе всё равно, просто доверься мне. Я часто ошибаюсь, делаю всё не так, слишком много стараюсь и слишком редко понимаю, в чём дело. Но я точно знаю, что могу помочь, если ты только доверишься мне.
– И что я должна сделать? – спросила Маргарита.
Ветер стих, и всё стихло. Больница вместе с парком, больными, гуляющими вдоль тропинок, исчезла, растворилась, и остались только они вдвоём, две неродные сестры, стоящие друг напротив друга.
– Отпусти его.
Лиза сказала это шёпотом, таким тихим, что никто, кроме неё самой, не смог бы разобрать слова, но Маргарита слышала. Слёзы наполнили её глаза, и она опустила веки. Картинки, фрагменты воспоминаний понеслись перед ней. Матвей. Его улыбающиеся глаза, он сделает Карине предложение. Матвей, лежащий в деревянном чёрном ящике, и она, стоящая в чёрном платье среди двух десятков друзей и коллег. Матвей, глядящий на неё из отражения в водной глади. Матвей, горящий на плоту, окружённый белыми цветами, безмятежный и спокойный Матвей. И она – всегда рядом, но всегда одна. Строчки выходят из-под её руки, ложатся на бумагу, прячутся в конверты. Все письма для него. Все слёзы для него. Что же ей теперь делать?
– Положись на меня, – тихо сказала Лиза. Мгновение – и она уже обняла Маргариту, а та уткнулась носом в её плечо, пытаясь заглушить собственный крик. Марго казалось, что она кричит очень громко, хотя на самом деле она не издавала ни звука. Тёплые руки Лизы легли на её плечи, прижали к себе, и мир вокруг вернулся: снова светило солнце, снова пели птицы, снова ветер качал улиток на стеблях.
Она отстранилась. Лицо Елизаветы тоже было залито слезами, но она улыбалась. Маргарита прошептала:
– Выпиши меня отсюда. Я хочу домой.
Литературно-художественное издание
Милена Оливсон
МЕЖИРЕЧЬЕ
Роман
КИЕВ 2014