Вот тебе и абитуриент номер пять — опоздавший иногородний!
Еще мне надо было передать гарантийную тренерскую записку (помните, обещал матери?) преподавателю на кафедре какой-то гидрогеологии. Отысканный преподаватель с мастерским значком на пиджаке прочел гойхмановскую записку, полистал мой квалификационный спортивный билет и сказал так:
— Все это хорошо, но все будет зависеть от того, какой вы наберете балл. «Разведка месторождений» — это очень серьезно, конкурс там сумасшедший, основной контингент — медалисты. В общем, как сдадите, так и будет. Но на кафедру физкультуры зайдите обязательно.
На кафедре физкультуры (и ее надо было отыскивать, а завтра экзамены) полистали мою спорткнижку, выписали мою фамилию в какой-то лист и, в свою очередь, посоветовали сдавать, как следует, ничего конкретно не обещая. И это — гарантия поступления!
На первом же экзамене за свое четырехстраничное сочинение в стихах (идиот!) я получил трояк.
— Была бы двойка, если бы не стихи, — сказала мне экзаменаторша на устной литературе. — Это ж надо умудриться наделать столько ошибок!
Два балла было потеряно сразу. Еще по баллу я потерял на математиках. Итого — двадцать шесть баллов вместо тридцати.
Тем не менее на «Разведку месторождений» я прошел. Не знаю уж, насколько помогла мне кафедра физкультуры, но в наших группах я знал и других «двадцатишестибалльников», отнюдь не самых тупых.
Итак, экзамены в институт были свалены, и до сентября оставалось кой-какое время, а потом — неведомая студенческая жизнь.
На радостях от свершенного и вспомнив приглашение Виктора Никитина, я сел в читальном зале институтской библиотеки, наскоро переписал несколько вспомнившихся стихотворений и с этими листочками в руках отправился разыскивать редакцию «Горняцкой правды». Какой-то дядя, тощий и длинный, как жердь, назвавшийся Яном Петровичем, бегло просмотрев листы, стихи мои взял, попросив их подписать. Под каждым стихотворением я написал требуемое: «Олег Тарутин, геологоразведочный факультет, первый курс».
Забегая вперед, скажу, что из всего принесенного этот Ян Петрович избрал для публикации самую гадостную и безжизненную из моих романтических придумок, которые к этому времени у меня, к счастью, были уже редки. Это было стихотворение о комбайнерше Анюте, «о которой шумят ковыли». Эта комбайнерша, обычно такая веселая за своим штурвалом, что-то нынче вдруг загрустила. Что это такое с ней? «Только ветру скажи одному: // Видно, парня хорошего ты полюбила, // Да не можешь признаться ему».
Эта гадость, за которую мне доселе стыдно, была напечатана в одном из первых номеров «Горняцкой правды». Впрочем, по тогдашнему поэтическому невежеству, я эту «Комбайнершу» особой дрянью не считал и с гордостью хранил в своем столе с десяток купленных номеров газеты.
17
Началась учеба. Наша группа на две трети состояла из парней, девичья же треть не поражала ни внешностью, ни общительностью. Все красотки курса сконцентрировались либо в группах гидрогеологов, либо вообще на чужом факультете горных экономистов.
Один из моих новых приятелей, Гарик Любич, заинтересовавшись какой-то моей стихотворной запиской, сотворенной на лекции, решил познакомить меня с поэтом из своего класса — Валерием Шумилиным, ныне первокурсником факультета журналистики университета. Об этом факультете, как и о Московском литинституте, я, конечно, слыхал, но у меня и мысли не было пытаться туда поступить. Но как промылил на этот выдающийся факультет Шумилин, даже не медалист, по словам Любича?
Поэт Валера Шумилин оказался невысоким рыхловатым парнем довольно неряшливой внешности. Школьная кличка его была почему-то Кура. Писал Валера детские стихи, где-то уже вроде публиковался, а главное — был хвалим в литобъединении университета.
— Маршак помрет, Барто не тянет! — говорит Валера. — Считай, что детская литература — моя!
Впрочем, и «взрослую» литературу он не выпускал из виду. Необъятные его карманы были набиты малоформатными сборниками современных поэтов.
— И ты, Олег, должен покупать такие сборники. Надо быть в курсе дел конкурентов. Читай каждую свободную минуту! Сел в автобус — читай, сел в сортире на толчок — читай! Делай выводы, корректируй свое творчество.