Поэтому каждый день, проведенный со щеткой или лопатой в руках, лишь отдалял, а не приближал счастливое будущее — после убийства их родителей, Антонио и Маргарита мечтали вернуться на Родину в Нубри, к родственникам матери, чистокровной терийки. Они были единственными, кто мог бы им помочь.
Проводя бессонные ночи в поисках выхода, девушка бродила около конюшен, с каждым днем уходя все дальше. Впрочем, всегда возвращалась — с другой стороны двора была псарня. Большие гончие недолюбливали Маргариту и рычали на нее, едва она приближалась к клеткам с намерением подкормить их объедками. При попытке побега, они без особых сложностей найдут ее до исхода суток. Девушка представляла, что будет дальше, поскольку, имея на это все основания, верила интуиции больше чем себе. Собаки не станут рвать плоть без приказа, только изваляют в грязи на радость прислужникам. Потом будут розги, вымоченные в вине. Ими будут бить до тех пор, пока она не упадет в обморок. Конечно же, ей не дадут умереть, чтобы уродующие спину шрамы, протянувшись неровным рубцом через всю оставшуюся жизнь, служили немым напоминаниям остальным прислужникам об их месте в этом жестоком мире.
Испытывая к себе жалость, Маргарита всхлипнула и сердито утерла слезы. Никто и никогда не должен увидеть ее слабость. Вопреки всему и всем надо быть сильной и бесстрашной. Представив себе, как бы поступила Эмира на ее месте, Маргарита мстительно усмехнулась, и над затерявшейся в тенях тропинкой блеснули два флюоресцирующих зеленых глаза.
Ленивые бледно-зеленые волны то поднимали, то опускали раскачивающуюся в утренней дымке длинную лодку и обдавали гребцов пенными брызгами. Мягкий бриз подталкивал ее к берегу и трепал полы сутаны клирика, сидящего на носу и упрямо смотрящего прямо перед собой. Он не обращал внимания на качку и обернулся всего один раз, туда, где на фоне дымчатого марева за кормой Эстрит Хелен горделиво плескался флаг Святой Астаньи. Видел ли он резные с позолотой борта корабля, богато украшенные перила и гальюнную фигуру? Слышал ли плеск волн, поскрипывающий такелаж и рангоут? Вдыхал ли смолянисто-соленый запах свободы?
— Останетесь при гарнизоне, святой отец?
Капитан в начищенной до блеска кирасе скрестил руки на шпаге, вынутой из ременных застежек и уложенной на коленях.
— Святые Лики укажут мне путь.
Офицер нахмурился. Если бы он не знал храмовников так хорошо, то отговорил бы клирика от путешествия по разоренному югу полуострова.
— Я понял. Только не выходите за границы Кабрии и Сиции. Мы не сможем вам помочь за границами протектората.
— Благодарю за совет. Вы мне очень помогли.
— Это наш долг, — был скромный ответ. — Святой отец, не сочтите просьбу за ответную услугу. Благословите моих ребят.
Клирик поднял руку, забормотав молитву, и сидящие в лодке притронулись губами к своим священным знакам.
— Мы проводим в Илинии большую часть года, так что… всякое может случиться.
— Опасаетесь еретиков?
— Куда же без них? С последнего восстания прошло не так много времени, и вице-король боится за свою жизнь. Из-за этих недоумков я провожу с дочерью один месяц в году.
Упоминание еретиков повернуло рассуждения Торе, изменившего имя на илинийский манер, в русло недавнего преследования Грандов. У них было чему поучиться.
Теперь, чтобы найти Аэрин, ему придется подслушивать, уговаривать, подкупать и шантажировать. Иным словом, использовать всякую возможность, даже если таковая лежит за чертой полномочий агента. В случае неудачи, Торе мог бы обратиться к какой-нибудь влиятельной семье и договориться о похищении девушки или обсудить с ними даже нечто большее. Если соблюдение неписаных правил чести не приносит желанного результата, то какой резон им следовать? Пришло время, когда для достижения цели ему придется прибегать к самым подлым приемам, которые он знал.