— Марио рассказал мне, что у тебя томится какой-то пьяница?
Дон Маркос повернулся в сторону адъютанта и заорал:
— Приведи вора!
В комнате губернаторского дома, используемой на время следствия, уже побывали осведомители Полтиша, и, увы, их доклады не соответствовали высоким требованиям Тарлаттуса. Возможно, клирик и не стал бы допрашивать пьяницу при других обстоятельствах, но сейчас у него не было иного выбора. Даже не будь он заинтересован в поимке Аэрин, то все равно бы не поверил в оправдания Маркоса, убеждавшего архиагента в гибели еретиков в пламени пожара. Эту версию стоило отвергнуть хотя бы по причине невозможности ее проверки. К сожалению, это не единственная ошибка храмовника: случайно или по злому умыслу на свободу выпустили почтовых голубей, и удаленные подразделения получат приказы об изменении позиции с опозданием на сутки.
Когда вернувшийся Марио распахнул окованную металлическими полосами дверь, к ним втолкнули закованного в кандалы мужика и по комнате распространилось неприятное амбре. С первого взгляда в узнике безошибочно определялся отъявленный дебошир, способный заложить за медяк любого добропорядочного мирянина. На изуродованное в драках лицо падали спутавшиеся космы сальных волос, а его рванье лишь в общих очертаниях напоминало одежду.
— Кандалы снять, — тихим и спокойным голосом произнес Тарлаттус.
Маркос кивнул, и конвоир освободил узника от цепей.
— Итак… — Тарлаттус заглянул в один из длинных списков, составленных секретарем губернатора. — Расскажи мне, Рауль Гарсия Фернандес, зачем ты пришел к Элизабет Гранд?
Возникла неловкая пауза, и Маркос прикрикнул на него:
— Ну!
Мужик вздрогнул, шарахнулся в сторону, и, покосившись на идальго, робко заговорил, потирая запястья:
— Я просил у нее вина, сеньор.
Тарлаттус перебрал несколько писем и выбрал одно из них, написанное графиней.
— Продолжай.
Клирик принялся за чтение, иногда поглядывая на незадачливого доносчика поверх письма.
— Сеньор, вы не подумайте дурного… я лишь хотел найти вина…
Он изобразил некий жест, понятный только ему самому, замолчал и прикоснулся к свежей ссадине на щеке. Клирик дочитал письмо в тишине, едва нарушаемой тяжелым дыханием Брата Маркоса. Последний, судя по каменному взгляду и сжатым кулакам, боролся с жаждой крови. Архиагент не сомневался, что, по крайней мере, половина синяков на теле Рауля появилась вследствие многочисленных столкновений с внешними обстоятельствами непреодолимой силы, если так можно выразиться.
Архиагент, положил бумагу на стол и сжал в кулаке четки, словно искал в них благословенную опору Собора, необходимую для принятия непростого решения.
— Это все?
Мужик какое-то время переминался с ноги на ногу. Потом все-таки решился и пробормотал:
— Сеньор, у них нет Ликов.
Тарлаттус не сомневался, что этот негодяй прокрался в асьенду и без сомнения был пойман и избит прислугой, а теперь защищает свою шкуру, выдумывая порочащие графиню факты. Он собирался отомстить, выдумав историю о Ликах? Разумеется, Элизабет была известной и влиятельной леди, несчастной вдовой, унаследовавшей от мужа землю, небольшую мануфактуру и знаменитый виноградник, а какой-то вор клевещет на нее в отместку за собственную неудачу? Клирик покачал головой.
— Снимите с него все обвинения.
— Сеньор? — Не поверив, что он так легко отделался, дебошир воспользовался моментом и отступил к выходу.
Уже в проеме Рауль добавил:
— Там бродила странная девушка.
Тарлаттус встал, с усталым видом неторопливо приблизился к нему и, вывел в коридор. Через минуту архиагент вернулся обратно.