“Что ж, придётся, возможно пожертвовав собой, придти на помощь этому неизвестному гуманоиду” – подумал Иван и стал натягивать скафандр. “Возможно и я окажусь в такой же ситуации где-нибудь на Арионе и тогда, очень может быть, что и мне в трудную минуту протянется в помощь его перепончатая зелёная лапа.”
Выйдя из спутника, Центрифуга закрыл за собой дверь и тщательно спрятав под одной из ракушек ключи пошёл на выручку неизвестному другу. Ведь выше всего на свете он ценил овеянную веками славы нерушимую космонавтскую дружбу. К Зулебе, в прочем, это не относилось.
Подойдя поближе к месту катастрофы Центрифуга увидел груду дымящихся обломков летающей тарелки. Из-под одного из них торчала голова пилота в красной каске, на которой тревожно мерцал аварийный стробоскоп.
“Да, что-то у этого парня не так” –понял по аварийному сигналу Иван – “видно тут произошла какя-то неприятность.”
Он склонился над торчавшей головой и наотмашь ударил космонавта по лицу. Тот слабо застонал.
– Имя! Скажи мне своё имя, пока не помер!
– Космонавт Легостаев – вот моё имя – простонал тот, кто назвал себя космонавтом Легостаевым.
– Как ты себя чувствуешь?
– Очень болит зуб! А так ничего…
– Идти сможешь?
– А далеко?
– Да!
– Нет! Тащи меня на себе!
Но такая перспектива уже не улыбалась Центрифуге. Дружба дружбой, пусть даже и космическая, но приделы всё же должны быть. Он пошарил глазами вокруг и оторвал от тарелки полуось с болтавшимся на ней колесом, которое по счастью не лопнуло при катастрофе. Освободив Легостаева из под обломков он дал ему в руки полуось с колесом и взяв за ноги покатил в сторону “Бодяги”.
Наевшись и хорошенько выспавшись новый друг Ивана поведал ему историю своих злоключений.
Как выяснилось, Легостаев был почти что земляк Центрифуги и жил в своё время в Мытищах, где и удачно косил от армии, пока не попал вместе с какими-то непонятными цыганами в устроенную райвоенкоматом на вокзале облаву, после чего оказался в космических войсках. Наивный Легостаев думал, что ему выдадут бластер и отправят воевать с пришельцами, но оказалось, что бластеры ещё не изобретены, а пришельцы, если таковые на Земле и есть – ещё не выявлены. Поэтому Легостаев был отправлен на высокогорную заставу, передовой оплот на возможном пути инопланетян, где личному составу вменялось смотреть по ночам под различными ракурсами на звёздное небо, каждому в свой квадрант, и если наблюдатель замечал пришельцев, необходимо было с утра докладывать начальнику заставы, который, в свою очередь, должен был позвонить в Москву.
Но доклад такой состоялся на памяти Легостаева всего лишь один раз, когда сошёл с ума рядовой Дезентеридзе и заявил, что к нему ночью прилетал космический восьминог Бобоша и пытался выкормить его, Дезентеридзе, своим молоком.
В прочем, он много чего ещё говорил, пока не пришла санитарная машина и не увезла его в дурку. Сильно пожалел Легостаев, что он так невнимательно слушал Дезентеридзе, когда к вящему его удивлению на следующую ночь Бобоша явился и ему. Никаким молоком, обиженный в своих лучших чувствах предурком Дезентеридзе восьминог никого уже вскармливать не пытался, а просто захватил Легостаева всеми восемью лапами и утащил в глубины вселенной.
Бобоша, как потом выяснилось, был разъездным космическим торговцем и роль Легостаева при нём свелась к перетаскиванию двух тяжеленных баулов, наполненных пневматическими зубочистками, крупноволновыми скороварками и всякой такой дребеденью, которой Бобоша и торговал.
Но нет худа без добра, Легостаев, болтаясь в обществе торгового восьминога по разным планетам много чего насмотрелся и выучился управлять различными космическими кораблями. Если дела шли удачно, Бобоша на вырученные от продажи зубочисток деньги покупал самый роскошный на пленете космический корабль, заставлял Легостаева научиться его водить и объявив своим шофёром летал с ним с планеты на планету, где предавался разнузданным разгулам и впадал во всяческие пороки, совершенно забросив торговлю.
Легостаев, в прочем, по его словам, в разгулах и других непристойностях Бобоши не участвовал.
Потом, по истечении времени и денег роскошный корабль продавался и покупался другой, среднего класса, потом и он менялся на какую-нибудь космическую рухлядь и Легостаеву требовалось большого умения просто заставить её летать, а потом и она закладывалась в ломбард, а на вырученные деньги вновь покупались зубочистки и скороварки.