– С гребня я сфотографировал место нашей предполагавшейся гибели, так что вы вполне оцените ее кажущуюся безопасность. А потом мы всей компанией отправились к челноку, посидели там, немного выпили, обработали царапины и рану Лероя, а затем я послал вам радиограмму с сообщением, что мы возвращаемся.
– Ты серьезно думаешь, что содержание радиограммы было именно таким? – искренне изумился Путц. – Лично я принял ее и записал в журнал, как положено. Когда ты придешь в себя окончательно, я дам тебе почитать тот безумный набор слов, который ты назвал «сообщением о возвращении».
Джарвис ответил ему удивленным взглядом и недоуменно покрутил головой.
– Как я понял, с рассказом о приключениях покончено, – сделал вывод Гаррисон. – Давайте попробуем подвести итоги. Итак, что нам еще неясно?
– Думаю, командир, вопросов стало гораздо больше, – сказал Джарвис. – Правда, кое-что мы все-таки узнали.
– Например? – спросил Путц.
– Ну, хотя бы то, как марсиане предохраняют воду каналов от неизбежного испарения.
– Да, это серьезная проблема, если учесть, что общая протяженность каналов несколько тысяч миль, – согласился бортинженер.
– Они покрывают воду тончайшей масляной пленкой, – усмехнулся Джарвис. – Представляешь, какое изящное решение?
Путц кивнул, а Гаррисон поставил новый вопрос:
– А как им удалось прокопать эту чудовищную сеть водных артерий, располагая лишь тепловой и электрической энергией?
– На этот вопрос могу ответить и я, – сказал Путц. – Если предположение Джарвиса о других видах энергии верно, то тут и гадать нечего. Хотя они могли справиться и примитивными способами, поскольку атмосферное давление на Марсе уменьшает трудозатраты, а любая машина по этой же причине работает значительно эффективнее. Например, производительность обычного паровика увеличилась бы здесь в двадцать семь раз.
– А на что мы еще не имеем ответа? – спросил Гаррисон.
– К сожалению, мы так и не узнали ничего о прошлом Марса. Здесь можно надеяться только на книги, если их удастся расшифровать. Осталась неясной деятельность бочкоподобных обитателей курганов, а также происхождение силиконовой формы жизни. Кроме того, остается открытым вопрос, побывали марсиане на Земле или нет. Здесь пригодились бы расшифровки древнеегипетского письма, да с этим дело как-то не заладилось. И еще хорошо бы установить, что это за трехглазые существа, к которым Твил отнесся весьма неодобрительно. Если подумать, то перечень нерешенных вопросов может только возрасти.
– А теперь я задам тебе, Дик, последний вопрос, и надеюсь, ты дашь на него правдивый ответ. – Джарвис насторожился и отвел взгляд от капитана «Ареса», а тот неумолимо продолжил: – Каким образом ты отблагодарил Твила за то, что он спас и тебя, и Жака?
Джарвис открыто взглянул на Гаррисона и сказал:
– Я подарил ему двигатель с разрушенного челнока и объяснил, как им пользоваться. Более того, я рассказал ему способ высвобождения энергии путем превращения водорода в гелий. Он понял меня и старательно перенес мои эскизы, выполненные на песке, в некое подобие блокнота, извлеченного все из той же сумки. А затем мы на прощание спели несколько песен – даже Лерой подпевал! – и он поскакал за подмогой, чтобы перенести движок в город, а мы полетели сюда.
– Я так и думал, что дружба со страусом до добра не доведет, – сокрушенно проговорил Гаррисон. – Ты передал потенциальному врагу секрет ядерного оружия, которое он сможет обратить против землян. Какое непростительное мальчишество, если не сказать предательство!
– Ты ошибаешься, капитан, – твердо проговорил Дик Джарвис. – Народ Твила никогда не станет воевать с нами. Надеюсь, мы поступим так же. Марс вряд ли заинтересует промышленные или политические круги – их привлекает только возможность поживиться. А вот для научного мира работы здесь непочатый край. К тому времени, как сюда нагрянут исследователи, на планете будет уже иная жизнь. Я надеюсь, что пустующие города возродятся, каналы заполнятся водой, и планета с разумными существами вернется к жизни.
Хэм Хэммонд
Планета-паразит[3]
Судьба оказалась явно благосклонной к Хэму, поскольку стремительное превращение твердой почвы в вязкую засасывающую грязь настигло его в середине зимы. В сущности, земные понятия – такие, как зима или лето – мало подходили для природы Венеры: они просто обозначали различие перепадов от невероятного до чудовищного. Венерианскую зиму скорее можно было бы сравнить с усиленной в десяток раз изнуряющей жарой низовьев Амазонки, сдобренной приправой из наиболее ядовитых представителей как животного, так и растительного мира.