— Смотри, каракатица!
— А вон осьминог!
— А вот это — уже черти-что, даже назвать не сумею!..
В кипятке, насколько я знал, не могли водиться вышеназванные животные, даже включая сюда "черти-что"…
Убедившись, что машине не грозит опасности от столкновения, я присоединился к ребятам.
Над поверхностью взволнованных вод было не особенно светло, — так, как бывает у нас в пасмурную погоду. Несмотря на свою близость к Солнцу (на 40 миллионов километров слишком ближе, чем Земля), Венера мало получала солнечного света: его плохо пропускали об'емистые, густые облака.
По характеру животных форм, по морской растительности, я с первого взгляда установил, в каком периоде развития находилась Венера. Придерживаясь земной терминологии, ее жизнь можно отнести к палеозойской эре развития Земли. Эта эра на Земле существовала, по одним авторам, 20 миллионов лет тому назад; по другим — 100 миллионов и больше.
Итак, мы окунулись в прошлое. Сколько возможностей из области разгадок до сих пор неразгаданного открылось предо мной. Мой страх перед неизвестным будущим, всякие опасения и предчувствия, все это отошло на задний план. Я с такой жадностью прильнул лицом к толстому стеклу, что вызвал на свою голову град насмешек от друзей.
— Стекло продавите, — сказал "вихрастый".
— Или нос расплющите, — поправил "глазастый".
И посыпали, и посыпали…
— Ладно, ладно, смейтесь! Смейтесь, юнцы! Вам не дано понять тех возвышенных чувств, которые буквально растирают теперь грудь и мозг ученого…
— Xa-хa-xa… Хо-хо-хо…
Ах, пострелята!..
Не могу удержаться, чтобы не сказать заранее, что ваше увлечение новым миром кончилось весьма плачевно. Но об это после, в порядке событий.
Первобытная жизнь, окружавшая нас, не была особенно многообразна и сложна, зато — весьма многочисленна.
Воды кишели гигантскими с доброе колесо от телеги раковинами аммонитами и наутилусами; морскими лилиями и ежами; похожими на спрутов белемнитами (каракатицами); разнообразными животными, которые у нас получили название трилобитов; простейшими хрящевыми (без костей) рыбами и, наконец, рыбами, сплошь покрытыми костяной броней, так называемыми, панцырными.
Были еще животные, которых мне довелось увидеть в первый раз; возможно, что они существовали и у нас, в палеозойскую эру развития Земли, но почему-либо их остатки не сохранилась в земляных пластах.
В общем же, вся морская жизнь отличалась крайней простотой организации своих представителей.
Каждый раз при появлении нового животного я сообщал своим друзьям его название, и вот дождался, наконец, ехидного вопроса:
— Скажите, уважаемый, когда в последний раз вы покинули эти взбаламученные моря, что разливаются на планете, именуемой вами Венерой…
Ребята, должно-быть, сомневались не только в том, что мы находились на Венере, но и оставляли под сомнением те названия, которые я им сообщал, предполагая, очевидно, что последние являются плодом моего расстроенного воображения.
Ведь вот от'явленные скептики. Всегда им надо солидных подтверждений, чтобы принять к сведению тот или другой факт…
Я об'яснил, что совсем не обязательно быть на той или другой планете, достаточно знать степень ее эволюции, ну, скажем, степень раскаленности (что определяется через миллионы верст астрономическими трубами), чтобы сделать научное предположение о природе населяющих ее организмов. И наука давно установила, что Венера находится в этой эре своего развития, которая для Земли была несколько десятков миллионов лет тому назад. По аналогии так как в нашем Солнечном миру условия развития должны быть одинаковы для всех планет, — всегда можно предположить, что и состояние животного царства Венеры соответствует тому, которое некогда было на Земле. И, как видите, эти предположения блестяще подтвердились.
Вот откуда я беру свои названия (из истории Земли я их беру) для тех животных, которыми вы сейчас любуетесь. Они — не измышление моего воображения, а термины, принятые наукой.
— Ну-ну, — удовлетворенно произнес старший юнец, — кройте дальше…
— Товарищ Григорий, — вдруг раздалось из драпри, — извольте и нам присоединиться к интересному зрелищу…
При слове "товарищ" ребята скривились, а к дальнейшему просвещению и без того "просвещенных" цилиндров они не выразили желания.
— Лежите себе, полеживайте, — пробурчал Григорий, — пока мы вас не отправили для изучения морских чудес в самое море…
И вот тут произошло нечто ужасное…
IX
НЕЧТО УЖАСНОЕ
Никто не мог ожидать такого оборота дела…
— Вверх руки, сопляки!!!
С дьявольскими усмешками на зверских своих рожах из-за драпри выпрыгнули совершенно развязанные "цилиндры" и… с револьверами в руках…
Как мне выругать себя и своих друзей за нашу общую непростительную оплошность?! Ну, разве можно было полагаться на этих трижды проклятых авантюристов?! Разве мыслимо оставлять свободное оружие вблизи этих злодеев, хотя и связанных, но прошедших огонь и воду и медные трубы!!
Миха протянул было руку к кобуру и она у него упала плетью, простреленная.
Григорий хмурый, как небо над нами, без сопротивления поднял обе руки. О моей особе нечего и говорить: я чуть было не потерял сознания при внезапном появлении освободившихся мерзавцев.
Через несколько минут, мы все трое лежали на полу, перекрученные теми же самыми веревками, почти спеленатые ими… О, "культурные" американцы знали, как надо связывать!..
Теперь злодеи совещались:
— Я знал, что мы легко освободимся от этих молокососов, — прогнусавил безносый.
— Не было в том никакого сомнения, — подтвердил квадратный обрубок.
— А ведь мы немного перестарались, — сказал первый, — большевистского-то профессора нам придется развязать.
— Да. Нам трудно без него обойтись, — опять подтвердил второй.
Между ними царило полное согласие. Видимо, уже они давно подвизались совместно на преступной арене.
— Но мы должны будем сделать предупреждение, что немедленно прострелим его высокоталантливую голову, как только заметим за ним какую-нибудь шалость…
— Да, да, конечно. Я вот вставил как раз новый патрон; это — для него…
— А что нам сделать с малышами?
— Пустим их к рыбам изучать морское дно.
— Сейчас?
— Сначала уважаемый профессор выведет нас на сушу, — ведь должна же здесь быть суша, — а то, как видишь, нельзя открыть двери, она в воде…
"Цилиндры" распеленали меня, но руки все-таки скрутили назади.
— Ну, доблестный ученый, подайте машину в земле; только не вздумайте выкидывать трюков…
— За трюки он лишится жизни, — прогнусавил пуговка.
Хотел бы я спросить этого пройдоху: из-за какого трюка он лишился своего носа?
Но я безмолвно повиновался, подавленный трагическими событиями.
Земли мне не пришлось долго искать, — а как бы я хотел, чтобы ее совсем не было. Она выросла тотчас же в виде небольшого острова, как только я пустил машину по волнам.
— К берегу, профессор, к берегу! — поощряли меня авантюристы.
Я подвел машину к острову.
— Теперь на берег!..
И вот в гуще первобытных деревьев-хвощей, сигиляриев, лепидодендронов, каламитов и пальмообразных папоротников высадились злодеи, чтобы совершить свое очередное преступление.
Предварительно револьверными пулями они разогнали немногочисленных обитателей острова — гигантских лягушек и змей: антракозавров и долихозов; затем вытащили из машины пленников.
Я бледный, еле держась на ногах, попросил злодеев, чтобы они не делали меня свидетелем своего гнусного поступка; чтобы они позволили мне уйти в машину. Я боялся слез и криков своих несчастных юных друзей.
"Цилиндры", злорадно усмехаясь, приказали мне оставаться на месте.
— Это послужит вам наукой… У вас пропадет скверная привычка колотить револьвером по чужим башкам…