Да-да. В этот вечер кто-то, какое-то многочисленное собрание долго и страстно занималось моей личностью; именно занималось, а не занимается… Потому что, пока я обдумывал все это, нелепое мое беспокойство, мешающее работе, исчезло. Ясность мысли и подчиненность ее моей, только моей, воле вернулась.
Следовательно: работать! Работать с удвоенной энергией, чтобы наверстать потерянное время…
Интересно, однако, что это было за собрание?
Звонок…
— Профессор Зэнэль дома?
— К вашим услугам, собственной персоной…
Даже сердце заныло в приятной истоме: давненько не приходилось видеть ничего подобного. Входят двое — никак иначе не могу назвать — двое чистой крови джентльменов: в черных фраках, блестящих цилиндрах, в лайковых перчатках… Сразу видно — люди высшей породы!..
Проводил в кабинет.
— Прошу садиться.
— Благодарны. Мы на минутку… Вы, действительно, проф. Зэнэль? — спросил тот, кто имел четырехугольный подбородок и монументальный рост.
— Странное дело! Зачел бы я стал притворяться под проф. Зэнэля?!
Стою у стола. Неприятно, что посетители не сели.
Квадратный подбородок, поколебавшись совсем немного, спрашивает:
— Можем мы просить вас показать свое удостоверение личности?..
Ей-ей, это мне нравится!.. Пришли неизвестные, не назвались; вид имеют, будто только что из Америки; иностранный акцент и… спрашивают удостоверение?!..
Улыбнулся, говорю:
— Разрешите раньше узнать: с кем имею приятность беседовать?
— Для вас это безразлично! — оборвал, как топором рубанул, четырехугольный и, ожидая поддержки, взглянул на своего компаньона, в противность ему рост имевшего низенький, подбородок острый и нос пуговкой.
— Да-да… Совершенно безразлично… — как автомат подтвердила пуговка.
Люблю экстраординарность, но в рамках приличия.
— Позвольте, — начал я, желая показать, с кем они имеют дело.
Четырехугольный (высшая порода?!) опять резко перебил:
— Желаете вы заработать 2.000 фунтов стерлингов?..
Что касается финансового вопроса и астрономических цифр, я всегда быстро с ними справлялся. И теперь безотчетно перевел стерлинги на червонцы. Получилось что-то очень приличное. Но я был оскорблен подходом и холодно ответил:
— Прежде всего, разрешите — ваши фамилии и что за работу вы мне предлагаете?
Первая часть моего вопроса осталась висеть в воздухе, на вторую последовал ответ (лучше бы он и не следовал), ответ, ошеломивший и породивший холодок в душе:
— Мы предлагаем вам сопровождать нас в экспедиции на Луну…
Очевидно, разговор предстоял длинный…
— Прошу присесть. — сказал я.
Пуговка присела, я тоже невольно опустился в кресло; четырехугольный продолжал стоять.
— Ну, так как же? Согласны вы на наши условия?..
Гм! гм! Вид у них будто серьезный и на мистификаторов они не похожи!.. Чертовщина!..
"Не психи ли?" — мелькнуло соображение.
Желая оттянуть время, чтобы прийти в себя, спросил:
— На чем же думаете летать, господа?..
Четырехугольный усмехнулся, усмехнулась и пуговка:
— На психо-машине…
Смеяться над собой я не позволю!
Должно быть, я побагровел, но сдержал гнев и произнес мягко:
— Можете убираться во всем чертям!..
Четырехугольный схватил цилиндр и метнулся к двери, говоря выражением своего лица:
— Дурак, от своего счастья отказывается!..
Признаться, — у меня неприятно захолонуло в душе! Я ведь не прочь был от стерлингов…
Пуговка вдруг обнаружила большую порывистость и энергию, поймала товарища за полу фрака.
— Постой, Джек, не волнуйся, — сказала она на чистом английском, — господин профессор думает, что мы его мистифицируем… Дай, я объясню…
Четырехугольный остановился, мрачно скрестив руки на груди, не глядя на меня.
Тихо начала пуговка, подыскивая слова:
— Совершенно верно, господин профессор, мы летим на психо-машине… И мы далеки от мысли… от мысли… как это по-русски? — обратилась она к четырехугольному.
Я насторожился. Дело принимало другой оборот:
— Пожалуйста, говорите по-английски, я понимаю…
— Ах, очень приятно! — обрадовалась пуговка и быстро защебетала на своем родном языке. — Мы далеки от мысли, г-н профессор, смеяться над вами… Мы использовали вашу чудную идею, изложенную в вашем чудном романе…
— Роман не мой и идея не моя, — возразил я.
— Знаем, знаем, — засмеялась пуговка, — мы ведь читали и предисловие к вашему роману… Ну, это все равно. Мы построили психо-машину и думаем теперь совершить путешествие на Луну…
— Тэ-экс… — нисколько не убежденный, протянул я.
— Нам необходимо в нашей экспедиции иметь опытного руководителя, знакомого с условиями жизни на Луне…
— Я не был на Луне и ничего не знаю, — ухватился я за хороший повод, чтобы отказаться от фантастического предложения.
— Г-н профессор, — застонала пуговка, — зачем такое недоверие? Неужели мы заслуживаем его?
Я очень мало расчувствовался и холодно отпарировал:
— Почему вы не хотите назвать себя? Кто вы такие?
Четырехугольный передернулся, пуговка жалобно продолжала:
— Г-н профессор, клянусь богом, мы вам откроем со временем наши фамилии, но в настоящий момент, клянусь богом, этого мы не можем сделать по соображениям… по соображениям известного порядка… Но, поверьте, мы так далеки от мысли сделать вам что-либо плохое…. неприятное…
— Цель вашей экспедиции? — крикнул я коротко.
— О, господи! — залебезила, стеная, пуговка. — Цель чисто научная! Научная и исследовательная… потом — экономическая… Мы думаем найти там (он показал на потолок) тяжелые металлы — вы понимаете? — и камни… да, камни.
— Вы храните в тайне вашу поездку? — спросил я с задней мыслью поймать посетителей и поймал.
— Да-да! Конечно, в тайне! Само собой разумеется, в тайне! — встрепенулась пуговка, очень довольная, что я так простодушно пошел им навстречу. — Только я да вот он знаем об экспедиции и обо всем, что связано с ней!
— А мне думается, — начал я, строго и внушительно глядя в глаза обоим посетителям, — что вас было целое собрание, многочисленное собрание, которое час тому назад — скажу точно — в 8 часов вечера заседало и горячо обсуждало проект приглашения меня в экспедицию!..
Я не успел проверить эффекта, вызванного моей смелой информацией. В общем же эффект был таков:
Пуговка свалилась со стула от неловкого прыжка ко мне четырехугольного… Четырехугольный держал новенький, фатально блестевший маузер и тыкал им в мое лицо…
— Вы слишком много знаете и много хотите знать, милостивый государь, — орал он, продолжая слишком неосторожно потрясать револьером. — Неважно, откуда вы узнали о нашем собрании, имевшем место час тому назад в Нью-Йорке… Предполагаю, что вы не имели никаких фактических данных, кроме какой-нибудь психо-комбинации, и просто намеревались смутить нас!..
Он был почти прав, черт возьми!
— Опустите ваш револьвер, — предложил я, — совсем лишнее тыкать им в нос…
Но четырехугольный не опускал вооруженной руки.
— Подождите. Успеете. Джон (это он к пуговке), дай господину профессору чек на 500 фунтов…
— Вот вам, г-н профессор, 500 фунтов. Это аванс. Остальные вы получите завтра в это же время, перед посадкой в машину. Надеюсь, вы теперь не откажетесь следовать с нами?
Чек я машинально опустил в карман: проклятый револьвер не давал возможности ясно мыслить; ведь он мог и выстрелить!…