Джексон вставил в аккумуляторы унесенные им части и закрыл усилитель в потолке.
— Ну, профессор, будем готовы к путешествию, — сказал он мне. Его лицо было мрачно.
— А если я откажусь от управления?..
Джексон намеревался вспылить, но подошел пуговка:
— Ну-ну, не надо бунтовать, — проговорил он добродушно и открыл шторы окна.
Кругом машины собралась вся та компания, которая присутствовала на собрании, и опять ею предводительствовал цаплеобразный человек. Он о чем-то горячо толковал, размахивая длинными руками и жестикулируя носом. Что-то, по обыкновению, напыщенное и воодушевляющее. Последнее, без сомнения, адресовалось к нам, но толстые стекла окна и предусмотрительно прикрытый усилитель в потолке не пропускали в машину звуков, и мы — я и два цилиндра — не чувствовали ни малейшего воодушевления; наоборот, скорее были склонны к унынию…
Цаплеобразный человек взмахнул в последний раз руками, будто собирался вместо нас упорхнуть в небо, но не упорхнул, а только раскрыл широко свой клюв. То же проделала и вся компания.
Джексон решил, что напутствующий митинг закончен, и опустил шторы.
— Ну, профессор, летим, — угрюмо проронил он.
— В самом деле, надо лететь, — печальным эхом отозвался его друг.
Кажется им, этим авантюристам, не особенно улыбались перспективы покинуть верную родную землю, променять осязательную синицу на призрачного журавля в небе.
Я уверен, что из всех пассажиров одни ребята чувствовали себя сносно и даже, пожалуй, радостно.
И я уже собирался предложить, воспользовавшись всеобщим унынием, выгодную для обеих сторон сделку, как четырехугольный пройдоха извлек из кармана маузер:
— Ну, садитесь же, профессор, мы вас очень просим!..
О, ехидное существо! Как он был ненавистен мне в эту минуту!..
Джонсон предупредительно открыл в носу машины оконце, и я опустился на стул, имея перед собой бледнолицую Луну в качестве того проблематичного журавля, которого предлагалось поймать.
С правого бока от меня находился аппарат, отмечающий высоту подъема, с левого — регистрирующий скорость. Сзади стоял Джексон с револьвером и любезно объяснял, как надо пользоваться обоими аппаратами. Штука немудреная, в особенности если принять во внимание револьвер.
Еще сказал Джексон:
— Нужно, чтобы наша начальная скорость, хотя бы на расстоянии 200 километров от Земли, дошла до 10,9 километров в секунду, иначе нам ни за что не преодолеть тяготения земли…
Последнее мне было известно, во всяком случае, лучше, чем ему. Сюда он мог бы и не соваться. Я быстро высчитал, какое ускорение потребуется делать в каждую секунду. Чудовищное, нужно сказать, ускорение…
— Держитесь, — нарочно по-русски сказал я, чтобы мое предупреждение дошло до ушей подкоечных обитателей.
И хотя цилиндры уцепились за специально для того предназначенные скобы, их оторвало и отбросило в конец машины, — настолько резок был наш прыжок в направлении к бледнолицей планете.
Неизъяснимо громадное удовольствие доставляло мне управление машиной, хотя оно было значительно труднее, чем эксперименты с гирями: здесь приходилось порядочно напрягаться.
На расстоянии 200 километров от Земли скорость наша равнялась не 10,9 кил. в 1 сек., а целым 15 километрам. Я превзошел задание. Это значило, что если бы я продолжал держаться в ускорении хода той же прогрессии, то мы достигли бы Луны через 2–3 часа.
Однако уже через полчаса, на расстоянии от Земли в 36.000 километров, я почувствовал боль в висках и решил не напрягаться; ведь Луна от нас никуда не уйдет. Кроме того, интенсивное внимание к управлению не позволяло мне следить за подозрительным поведением моих спутников. И я постепенно, незаметно для них, уменьшил скорость до 700 километров в минуту; таким образом, наш перелет должен был бы занять семь-восемь часов.
Луна определенно увеличивалась с сокращением расстояния. Великолепную картину представляла собой ее поверхность с кратерами, горами, морями и пустынями. К сожалению, я не мог ей уделить должного внимания, ибо "приятели" мои очень скоро подняли сзади меня весьма недвусмысленную возню.
Предоставив движение машины ее инерции, я перевернулся на стуле…
Мистер Джексон и мистер Джонсон, распаковав ящик, устанавливали граммофоноподобный аппарат, рупором направив его в заднее оконце над койками, прямиком к Земле…
Они не хотели ожидать прибытия на Луну.
Авантюристы не скоро заметили мою застывшую в немом ужасе физиономию, а заметив, усмехнулись.
— Ол райт? — сказал Джексон, подходя ко мне и бесцеремонно поворачивая меня на стуле.
Я вдруг обрел дар слова, я запротестовал: мне необходимо видеть Землю для регулирования движения и направления полета; я должен сидеть именно так, как сел… я…
— Ол райт, — снова сказал Джексон и, скорчив препаршиво-ехидную физиономию, разрешил мне наблюдать за Землей…
Земля вращалась вокруг оси, и скоро должен был наступить тот момент, когда территория союзных республик покажется в заднем оконце.
— Подождите, голубчики! Я вас заставлю прозевать этот момент, — мысленно пригрозил я и незаметно прибавил ход машины.
Через несколько минут мы попали в мертвую полосу, где силы притяжения Земли и Луны взаимно уравновешивались. Все предметы, в том числе и мои остервеневшие мучители, отделились от пола и повисли между ним и потолком (койки были привинчены к полу).
— Годдэм! — выругался Джексон, беспомощно паря посреди машины. — Скоро это кончится?..
— Не раньше, чем через час, — с невинной физиономией отвечал я, а в душе злорадствовал: воспользовавшись бессилием цилиндров, я почти остановил движение машины.
Но Джексон по скобам на потолке добрался до меня, взглянул на аппарат, отмечающий скорость, и рассвирепел:
— Тысяча чертей и две тысячи ведьм! Вы смеяться над нами вздумали?! Сейчас же ускорьте полет!..
Его приказание сопровождалось выразительным жестом к карману, — я машинально повиновался.
— Быстрее! Быстрее!..
Я довел скорость до 700 километров в минуту и решительно отказался:
— Больше не могу. Устал.
Должно быть, мой вид соответствовал моим словам. Джексон глянул мне в лицо:
— Черт с вами, отдыхайте.
Машина очутилась в сфере притяжения Луны. Восстановилось нормальное положение всех предметов. Мы опускались на Луну.
Одно меня утешало: Земля исчезла из заднего оконца. Она была где-то над нами.
Если бы только этот проклятый "четырехугольник" не был так настойчив и так изворотлив!..
Ведь он нашел выход и из этого положения! Он заставил меня повернуть машину так, чтобы Земля глядела в боковое окно. И авантюристы снова принялись за установку психо-магнита.
Земля смотрела на нас своим азиатским материком, но еще немного, и покажется наш Союз…
Для меня время текло невероятно быстро. Авантюристам же, наоборот, оно казалось страшно замедленным.
— Пpoфeccop, отлетим немного вправо, — вдруг предложил пуговка. — Не правда ли, Джек, мы можем не ожидать этой медлительной старушки Земли, а сами возьмем ту дистанцию и угол, с которых нам удобнее будет действовать?..
Джексон одобрил блестящую мысль достойного своего друга и приказал мне взять вправо, т. е. почти выйти из сферы притяжения Луны.
Мой истощенный мозг еле справился с новой задачей, но сделал это я без всякого колебания: ибо я решил действовать…
Я вспомнил, что ребята пели грузинские песни, следовательно, этот язык они знают. Что касается меня, то я знал добрый десяток всяких языков. Грузинский язык послужит мне для информации моих друзей; а в какой форме это сделать, чтобы не возбудить подозрения цилиндров, я уже придумал. Но сначала нужно обезвредить противника: ведь у каждого из них имеется по револьверу, и они не замедлят пустить их в действие. Поразмыслив немного, я справился и с этой задачей.