– Давай, подсоблю, – скинув лыжи, подставил руки Шурик. – Пошел!
Уперев валенок в его сцепленные ладони, я рванулся, ухватился за верх забора и, подтянувшись, огляделся. Прямо к весьма немаленькому домишке подходили надворные постройки, чудь дальше маячила крыша бани. Несколько сараев, хлев. Собачья будка с надрывавшимся на цепи псом. И что самое главное – окно в выходившей на ворота бревенчатой стене было освещено. Словно заметив мое присутствие, хозяева наконец решили проверить, кого там принесла нелегкая: скрипнула дверь и кто-то вышел в сени. Пес сразу замолк и юркнул в конуру.
– Идут. – Я спрыгнул на снег. А ветерок-то неслабо разгулялся! За забором еще ничего, а как высунулся, вязаную шапочку на раз продуло.
– Тополь, прикрой, – приказал взявший на изготовку «Сайгу» Петров. – Мало ли…
Отрядный пулеметчик, позавчера не от большого ума поцапавшийся с Дроном и под горячую руку отправленный в этот рейд, тяжело вздохнул и поплелся выполнять приказ.
– Как здесь только люди-то живут? – буркнул Ермолов, стряхнув снег с варежек, и с автоматом в руках отошел подальше от по-прежнему закрытых ворот. – Караул…
– Нормально живут. – Заслышав хруст снега под ногами идущего через двор человека, я подался в сторону и поудобней перехватил двустволку. А чего не жить? Место ведь для дома – сто процентов! – не наобум выбрано. Даже с моими скудными способностями к колдовству ясно, что энергетика здесь очень насыщенная. Хорошее место. Думаю, и под лазурное солнце ни одно исчадие стужи и близко не подойдет. Да и звериные черепа на столбах забора вовсе не для красоты развешены. То ли кустарные аналоги накопителей Иванова, то ли обереги какие – не разобрать.
– Снег едят, водой запивают, – хмыкнул настороженно уставившийся на ворота Ермолов и движением автоматного ствола велел Коту сместиться немного в сторону.
– Все путем. – Тот закинул на плечо АК-74 и, шагнув вбок, спрятал за спиной руку с вытащенным из кобуры ТТ. – Хозяева, открывайте! Патруль!
– Дорогу видишь? – немного расслабился я, невольно заражаясь уверенностью Кота, что особые неожиданности нам не грозят. Он товарищ тертый, гнильцу какую за версту чует. – Пусть это и сверток с основной, но народ ездит. И засветло не все успевают домой обернуться…
– Думаешь, на постой пускают? – понял мою мысль Ермолов.
– Не без этого, похоже…
– Открывайте, короче! – вновь рявкнул Кот и для убедительности приложил ногой по тяжелым доскам забора.
– Кто там? – Раздавшийся с той стороны ворот голос был дребезжащим, старческим и каким-то очень уж неуверенным. – Чего надо?
– Ты совсем глухой, что ли, дед? – озверел Кот. – Я ж битый час ору – Патруль!
– У нас все в порядке, – уже немного спокойней оповестил нас из-за забора так и не открывший ворота дедок.
– Безумно рад за вас, – не выдержал Петров. – И чтобы так оставалось и дальше…
– А бумаги у вас есть?
– Ты за кого нас принимаешь? За бухгалтеров? – подошел к воротам Виталик. – Открывай живо!
– Но…
– Открывай, будут тебе бумаги. – Заслышав скрежет вынимаемого из петлей бруса, Петров надавил, и створки ворот чуть-чуть разошлись. – Ну-ка, дед, иди сюда!
Ухваченный за рукав дедок и глазом моргнуть не успел, как очутился за забором в окружении вооруженных парней.
– Белые в деревне есть? – тут же огорошил его вопросом придвинувшийся сбоку Кот.
– Кто?!
– Бандиты.
– Нет. Говорю же – нормально все. Было… – Неведомо как успевший разглядеть нас старик в собачьей шубе до пят и мохнатой собачьей же шапке неожиданно успокоился. – Пока вы не появились.
– Читать умеешь? – сунул ему под нос удостоверение Петров.
– Грамотный, чай. – В отблеске заходящего солнца морщинистое лицо деда показалось желтым. – Патруль так Патруль. Спокойно у нас все.
– Это хорошо, что спокойно, – хлопнул его по плечу Виталик и забрал удостоверение. – Значит, здесь и заночуем.
– Виталь… – тихонько протянул подошедший к нам Стас. И чего ему неймется? Да, солнце еще толком не село, и до Елового вполне добраться засветло успеем, но смысл? Чтобы завтра с утра опять в какую-нибудь дыру загнали? Лучше уж выспаться по-человечески. Работа не волк.
– Проехали, – оборвал парня Петров. – Тебя как звать, дед?
– Иван Петрович.
– Хозяин?
– Хозяин.
– На ночь пустишь?
– Так вы ж все равно не уйдете. – Старик двинулся обратно к воротам.
– Не уйдем, – кивнул шагнувший вслед за ним Петров. – Народу много в доме?
– Сын с семьей, – обернулся к нам Иван Петрович. – Вот что: постелю вам в гостевой, и чтоб на хозяйскую половину ни шагу! Там дети малые, нечего их пугать.
– Заметано, – легко согласился Виталик и кивнул Коту на надворные постройки. – Иван Петрович, пес на цепи?
– На цепи.
– Туалет во дворе? – поежился так и не убравший ТТ в кобуру Кот.
– За баней. – Хозяин дома двинулся через двор. – На ночь ведро снега набрать можете, чтоб не бегать.
– Схожу, отолью, – заторопился Кот.
– Здесь жди, – придержал я сунувшегося было во двор Тополева.
– Чего еще?
– Сейчас парни все проверят, тогда и мы подтянемся. – Я сместился немного в сторону от ворот. – А то мало ли! Как говорит один мой приятель: «Вдруг еще обидится кто».
– Охота тебе задницу морозить, – недовольно проворчал Стас, но послушался. Ну да не маленький, сам понимать должен, что словить пулю или арбалетный болт можно даже в самой, казалось бы, безобидной ситуации.
Не ставшие дожидаться Кота парни зашли в дом, и уже через пару минут Шурик Ермолов выглянул из двери и засемафорил нам:
– Нормуль! Ворота запереть не забудьте.
– А ты боялся! – ухмыльнулся, задвигая брус, Тополь, но развивать тему не стал. И правильно сделал: после дневного маршрута настроение у меня было не очень. А если учесть, что особой сдержанностью я и в повседневной жизни в последнее время похвастаться не мог… М-да, как бы чего не вышло. И Стас-то парень неплохой. Не хотелось бы…
В небольшой прихожей оказалось не повернуться: у одной стены стоял непонятно зачем сюда вытащенный стол, во всю длину второй протянулась завешенная верхней одеждой вешалка. Направо – наглухо закрытая дверь в хозяйскую половину дома, прямо – в небольшую темную кладовку, налево – в гостевую комнату, к которой примыкала небольшая кухонька.
Обстановки по минимуму, сразу видно, для чужих людей приготовлено. В комнате три кровати, да тюфяки на полу, на кухне – придвинутый к окну стол, вокруг – пять деревянных табуретов. Один угол полностью занимала неоштукатуренная кирпичная печь, накрытая чугунной плитой. На приколоченной к стене полке выставлена посуда, у ржавой мойки приткнулся скособоченный буфет.
– Свет я вам оставляю, – выставил на стол лампаду Иван Петрович. – Если чего надо будет – стучите.
– Обязательно, – встретил его на выходе Кот и, пропустив Стаса, закрыл дверь на крючок. Крючок, надо сказать, довольно хлипкий. – А ты чего так долго?
– Да шнурки заледенели, – пожаловался парень. – Думал, резать придется.
– Валенки надо было надевать.
– Кот, что во дворе? – окликнул его Петров.
– Во дворе чисто. В сарае недавно лошади стояли.
– Может, еще кто на ночевку заглядывал, – пожал плечами усевшийся на табуретку Виталик.
– На хозяйскую половину пустили? – Кот пристроил в угол автомат, но кобуру с пистолетом от пояса отцеплять не стал.
– Нет. Дети, говорит, и бабы перепугаются. Сын батю проверить выходил.
– И как сынок?
– Валенок! – хохотнул Шурик и устроил автомат на захваченный из прихожей полушубок. – Деревня.
– На веревке детской одежды не было, – как бы между прочим заметил Кот, усаживаясь за стол.
– Мало ли, – буркнул Петров, достал из планшета рисованную от руки карту и придвинул к ней лампаду. – Не каждый же день портки стирать.