- С ума сошел? Я же сказал, что нужно изменить настройки, - строго предупредил математик своего друга, но увидев его растерянное лицо, слегка смягчился, - потерпи немного, не все сразу.
- Но я хочу проверить… - начал было спорить Ньютон, но Германн предупреждающе поднял ладонь, призывая друга замолчать.
- Никакого повторного дрифта, пока я не установлю нужные настройки. Дай мне все спокойно сделать, и я смогу для тебя подготовить однопилотную систему дрифта. Договорились?
Ньютон замялся и оперся о панель управления. Покосился на мозг, а затем на Германна и явно неохотно кивнул.
- Хорошо.
- Тогда завтра после работы продолжим, - сухо сказал Готтлиб и посмотрел на часы. Половина двенадцатого. Снова из-за помощи Ньютону не удастся нормально выспаться.
- Хочешь пива? – нарушил тишину Гейзлер, и Германн удивленно посмотрел на биолога, но все же кивнул, словно все еще чувствуя странную связь с Ньютоном, которая сохранялась и без дрифта.
- Не расстраивайся ты так, - посоветовал Готтлиб, глядя на напряженную спину биолога, который полез в небольшой холодильник, в котором среди банок с органами стояли бутылки светлого пива. – Это всего лишь пробный тест, - Германн осмотрелся и, не нашел лучшего места чем излюбленный диванчик Гейзлера, пожалуй, единственное место, которое не было завалено бумагами или банками с биологическими образцами.
- Ты прав, - с трудом согласился Ньютон и тяжело рухнул рядом с другом, протянул ему открытую бутылку.
- Но ты все еще недоволен, - заметил Германн и взял прохладную бутылку из рук биолога. – Вечно ты спешишь, - неодобрительно заметил Готтлиб, делая глоток, от которого головная боль почти полностью исчезла.
- Не спешу, - протянул Гейзлер, покачивая бутылку в руках, и откинулся на спинку дивана, уставился в потолок покрасневшими глазами, и все еще чувствуя одинокое сознание кайдзю, пытающееся восстановить связь с коллективным разумом. Он это чувствовал так отчетливо. Словно на фоне пестрых образов появились тонкие щупальца сознания, которые в панике пытались найти контакт. Но Германн этого не чувствовал, и это заставляло сомневаться в собственных ощущениях. Ведь и кошмары не преследовали математика, и ему не слышались перед сном хриплые рыки кайдзю, полные боли и страха, а ведь Ньютон был уверен, что это должно было мучить Германна так же, как и его. Гейзлер сделал лишь один глубокий глоток и неосознанно начал теребить этикетку на бутылке, потихоньку отдирая ее от стекла.
- Я правда показался тебе в первую встречу таким идиотом? – с ухмылкой спросил Ньютон, чтобы немного отвлечься от своих мыслей.
- Конечно, по переписке ты казался разумным ученым, - пожал плечами Германн и покосился на Ньютона. - Не думаю, что нам стоит обсуждать то, что мы видим во время дрифта, - уже серьезнее заметил Готтлиб, снова вспоминая то обжигающее чувство, которое испытывал Ньютон рядом с ним, и желание быть ближе, которое волновало математика куда больше, чем неполадки в дрифте.
Ньютон повернул голову и ответил не сразу, несколько минут просто рассматривал бледное лицо Германна. И одного этого было достаточно, чтобы на душе стало спокойнее.
- Ты ведь еще с прошлого раза зн…
- Не нужно, Ньютон, - попросил Германн, но не спешил подниматься с места, хоть голос разума подсказывал, что сейчас лучше всего просто попрощаться и уйти.
- Недотрога, - едва не рассмеялся биолог и с веселыми искорками в глазах посмотрел на друга, - я просто хотел сказать «спасибо». За то, что помогаешь, - Гейзлер устроился поудобнее, - но если будешь и дальше бурчать с таким серьезным видом, то я передумаю.
- Если не будешь спешить в работе, то и «бурчать» не буду, - предупредил Готтлиб с едкой усмешкой. Вот только отчего-то испытывая разочарование. – Я зайду к тебе после работы, - повторился Германн, неохотно поднимаясь с дивана, на котором растекся Гейзлер. – А ты спать не собираешься?
- Неа, - покачал головой Ньютон и улыбнулся другу, - ты иди. Я сделаю запись по тесту для отчета по дрифту. Не думаю, что смогу сегодня уснуть.
- Как хочешь, - не вполне уверенно кивнул Готтлиб, - но знай, из-за бессонницы понижается уровень концентрации.
- Ничего, в Гонконге только так и работали, - отмахнулся Ньютон, и только когда Германн уже был в дверях лаборатории, негромко добавил, - спокойной ночи, Герм, - и нервно содрал этикетку со своей бутылки.
========== Глава 6 Пустой дрифт ==========
Человек не в состоянии осознанно помнить всю свою жизнь, и без нейросвязи в сознании оставались лишь воспоминания о том, что в дрифте казалось слишком четким. И странное ощущение присутствия, из-за которого невозможно было уснуть.
Тишина давила на уши, обостряя мельчайший шум. Отдаленный, едва уловимый гул генераторов, тиканье старомодных часов. Биение сердца, спокойное дыхание. Глаза давно привыкли к темноте, и можно было различить силуэты скудной мебели в небольшой комнате и черноту потолка. Все это реально, кроме назойливого ощущения, которое все еще не прошло после дрифта. Так же, как и в прошлый раз. Словно физически можно ощутить своего напарника по дрифту, даже зная, что его нет рядом. Иллюзия присутствия. Тепло его тела, его дыхание и биение его сердца. Пусть ненадолго, но все это было у них общее. Так незаметно и естественно. В первый раз было так же, а значит, на утро это ощущение должно пропасть. Но сейчас оно слишком ясное и не дает расслабиться. Казалось, если прислушаться, то можно услышать мысли Ньютона. Снова почувствовать то теплое чувство в его груди, и ощутить приятную тягу, когда они вместе.
- Чертов идиот, - негромко проговорил в темноту Германн. Ведь все держалось, пусть и в хрупком, но сбалансированном порядке, к которому он привык, и который его полностью устраивал. И видит Бог, достичь его было трудно. Упорядочить, вывести в систему все, что связано с Гейзлером практически невозможно, но пяти лет совместной работы хватило, чтобы создать нужную обстановку для общения с ним. Не идеальную, но ставшую привычной. А теперь еще и это…
Германн не переносил перемен в своей жизни. Слишком сложно было создать комфортную зону для себя, чтобы потом все уничтожить. Дружба с Ньютоном слишком необходима, чтобы лишиться ее из-за глупых попыток получить что-то большее.
Готтлиб тихо вздохнул, даже не пытаясь представить себе эти отношения. Зачем? Он наперед знал, как все будет. Даже сейчас Ньютон не знает, за что он «влюбился» в Германна. Просто чувствует и хочет. И, стоит пойти навстречу этому порыву, как вся иллюзия ощущений развеется. Германн вполне объективно представлял, что он из себя представляет. Он уже был в браке и наслушался упреков от Ванессы. И был уверен, что и Ньютон не сможет выдержать его вечного ворчания, постоянной отстраненности, не говоря уже о пунктиках, которых было у Германна более чем достаточно, чтобы поразить любого психиатра.
- Идиот, - пробормотал сам себе Ньютон, не зная зачем, протирая и без того чистую доску в кабинете Германна. Отчет по дрифту занял у него чуть меньше часа, и биолог просто не мог усидеть на месте, не то, что попытаться уснуть или даже думать о сне. На что он вообще надеялся? На то, что Германн проникнется к нему внезапной взаимностью? На это Гейзлер перестал надеяться еще пару лет назад, когда стал замечать за собой странную, уж больно не дружескую тягу к своему коллеге. А уж когда он впервые проснулся, удивленно глядя в темноту с гулко бьющимся сердцем и нереальным, но все еще ощутимым после сна вкусом поцелуев Германна и ноющим от возбуждения телом, то сомнений не осталось. Смириться с тем, что проклятая военная база, тяжелые условия работы и ограниченность общения настолько повлияли на Гейзлера, что его стало тянуть к Германну, было трудно даже для развязного биолога с весьма прогрессивными взглядами. А признав себя конченным извращенцем, Ньютон наткнулся на очевидную проблему. Германн. Более консервативного и правильного, чертовски зацикленного на порядке человека он не знал. И даже представить, что математик вдруг согласится на подобного рода отношения, было трудно. Хотя, по ночам сознание все чаще и разнообразнее себе это представляло, из-за чего порой утром за работой биолог утыкался в свои образцы и боялся встретиться взглядом с коллегой, переживая, что Готтлиб сразу все поймет по одному выражению его лица. А затем первый дрифт. И ничего не изменилось. Ньютон хотел порадоваться хотя бы тому, что Германн вовсе от него не отстранился, не презирал и не осуждал. Но он и ничего не делал. Вел себя, как раньше, может, чуть спокойнее. Но вот новый дрифт в красках дал понять значение этого спокойствия.