– Можешь говорить в женском роде, – выдавила Арлас, чувствуя, что еще немного – и точно сорвется.
– Ты должна была раньше сказать, – закончил он фразу, отводя глаза, словно теперь ему невыносимо было даже смотреть на нее.
– Возможно. Только я не думала, что это для тебя настолько все изменит, – глухо сказала андран. – Не беспокойся, я уже ухожу.
Он не ответил. Подходя к двери, она всей кожей чувствовала напряженный взгляд мужчины, и каждый шаг давался с огромным трудом. Арлас никогда не было настолько больно. Даже тогда, когда проклятый ублюдок из министерства вставлял ей палки в колеса, не позволяя поступить туда, куда хотела. Даже когда чувствовала себя выставленной на всеобщее обозрение на пассажирском лайнере под перекрестными насмешливыми взглядами, и приходилось прилагать титанические усилия, чтобы держаться со спокойным достоинством.
Но сейчас разочарование оказалось слишком сильным, гнущим к земле, разрывающим душу на части. Единственный мужчина, что за всю жизнь вызвал в ней сильные чувства, с которым захотелось пройти рука об руку до конца своих дней с первого же дня знакомства, оказался ничем не лучше остальных!
Никогда еще Арлас не чувствовала себя такой одинокой, потерянной. Едва переставляя ногами и пытаясь найти дорогу к своей квартире, она думала о том, что хочет уехать из Академии прямо сейчас. Разорвать контракт, пусть даже придется платить крупный штраф, и забыть обо всех своих мечтах, возвращаться домой, поджав хвост и знать, что натолкнется на злорадные взгляды родных и знакомых. Но все это казалось лучше, чем и дальше оставаться здесь, видеть в глазах Дана презрение и неприязнь, в то время как она даже сейчас не может испытывать к нему негатива. Да, он обидел ее, не смог принять такой, какая есть, но от этого не стал менее желанным.
Арлас успела узнать его слишком хорошо, чтобы понимать – вряд ли когда-нибудь встретит кого-то, кто настолько ей подходит, кто вызывал бы такие сильные чувства. Ну почему она позволила себе впустить его в душу настолько глубоко? Нужно было рассказать раньше, что она собой представляет. С самого начала. Тогда ничего этого бы не было. Арлас не узнала бы, как между ними все могло бы быть в ином случае. Теперь же…
Теперь ей казалось, словно сердце разрубили надвое, и оно болело так сильно, что она не могла думать ни о чем ином. Жить дальше, бороться, добиваться того, о чем мечтала с детства. Все казалось неважным, кроме мужчины, который с презрением оттолкнул, отверг всего лишь за то, что она чем-то отличается от женщин его расы.
Наверное, если бы не Дафи и Кэти, Арлас и правда бы уже наутро покинула Академию. Но их дружеское участие и поддержка растопили что-то внутри, дали понять, что она не одна. Что в этом огромной Вселенной есть те, кто любит и принимает ее такой, какая есть, всегда поддержит и поможет.
Лежа в ту ночь без сна и заново переосмысливая свою жизнь, Арлас решила, что у нее все же есть то, ради чего стоит остаться и бороться. Судьба подарила ей тех, кого вряд ли бы она встретила где-то еще. И эта зародившаяся дружба делает их троих сильнее, помогает не упасть там, где в одиночку это бы наверняка произошло. Что касается Дана, то как ни будет трудно, Арлас постарается вырвать чувство к нему из сердца или хотя бы ничем его не проявлять. Нужно продержаться всего год, пока он не закончит обучение и не покинет стены Академии. Потом будет легче…
То, насколько на самом деле будет трудно придерживаться собственного решения, Арлас поняла уже на следующее утро, когда в холле, где собрались другие студенты, увидела ганнера. Сердце заныло так, что она с трудом сохранила внешнюю бесстрастность. Наверное, если бы Дан изображал невозмутимость и равнодушие или одаривал презрительными взглядами, стало бы легче. Тогда она бы из чувства протеста и обиды смогла начать искоренять потихонечку чувство к нему из сердца. Но он выглядел измученным и осунувшимся, словно тоже не спал всю ночь или заливал свои переживания выпивкой. А может, и то и другое вместе.
Осознание, что ему тоже не все равно, еще сильнее разбередило сердце. Даже мелькнула надежда на то, что может, она неправильно все поняла. Он просто был в шоке от сделанного открытия, не смог отреагировать должным образом. А она даже шанса не дала опомниться – сразу ушла. И если они поговорят по душам, все выяснят и начнут сначала, он постепенно привыкнет к ней такой, какая есть. От этой надежды стало только хуже, еще труднее было сохранять самообладание и внешнюю бесстрастность.
Арлас, как во сне, наблюдала за официальной частью посвящения в студенты, потом шла в числе других первокурсников вслед за Хир-Но-Гаром. Попыталась отрешиться от своих переживаний, наблюдая за реакциями сокурсников. При иных обстоятельствах ее бы даже позабавило то, как они стараются держаться подальше от куратора. Но сейчас находила в этом лишнее подтверждение тому, насколько сильно в сердцах окружающих предубеждение против тех, кто чем-то от них отличается. Ксенит ведь ничем не проявляет враждебности, ведет себя со сдержанным достоинством и даже голоса не повышает. Но они все равно испытывают неприязнь и страх просто потому, что он другой.