– А разве тебе принадлежит этот костюм? – произнес Флетчер. – Пока что, это еще вот его собственность. И он ему очень нужен для того, чтобы благополучно вернуться домой, если он конечно еще жив и ты не собираешься прикончить его в обозримом будущем.
– Вот те на! – с пылом произнес Экс, оказавшись больше не в состоянии и дальше скрывать обуявшую его алчность. – Слишком много всяких если! Давай посмотрим, что еще имеется сейчас при нем или на нем.
Они принялись ощупывать один за другим многочисленные карманы костюма, выворачивая один за другим каждый из них. Флетчер низко склонился над телом аборигена, сильно прищурив при этом глаза. Неожиданно весь он обратился в движение, и притом очень быстро. Первым делом он с огромной силой заехал кулаком по самому кончику нижней челюсти Гарри Экса и отшвырнул его как можно дальше от тела аборигена. Одновременно этим ударом, задев локтем Джо Лиди, он оттолкнул и его в сторону Закаряна. Тот громко выругался и как можно скорее спрятался за спинами остальных подручных Гарри Экса, толпившихся в помещении кают-компании.
Флетчера, казалось, теперь уже никто и ничто не могло остановить. Обеими ручищами от обхватил обернутую в серебристый материал руку незнакомца и хоть и сделал это как будто очень быстро, однако все же не достаточно быстро, так как из узкой трубки в руке аборигена с громким шипением вырвался ярко-белый луч и угодил прямо в того, кто стоял ближе других к лежащему незнакомцу. В плече землянина, ставшего жертвой смертоносного излучения образовалось прожженное сквозное отверстие, после чего воспламенилась часть комбинезона, стоявшего за ним человека.
Оба они громко закричали. Тем временем толпа в беспорядке рассыпалась во все стороны, подгоняемая страхом и отчаянием, охватившими каждого из тех, кто глазел на события в кают-компании флагманского корабля Гарри Экса.
Воспользовавшись общим замешательством, Флетчер опустился на колени рядом с койкой с лежащим на ней незнакомцем и, приложив некоторое усилие, развернул его так, что сноп пламени с громким шипением взметнулся высоко вверх и разметался по потолку ярко-белыми пятнами огненных зайчиков.
– Бей его, – тяжело дыша, процедил сквозь зубы Флетчер. – Бейте его и притом посильнее, ради всего святого!
Джо Лиди, Быстренько приподнялся и ударил серебристый шлем холодным куском трубки, извергающей из другого своего конца, более длинного, смертоносное излучение. Тело внутри костюма несколько раз дернулось судорожно, а затем частично обмякло. Джо Лиди нанес еще один удар по шлему.
– Этого достаточно, – произнес Флетчер.
Он все еще был на коленях рядом с койкой, однако трубку уже держал в своей собственной руке, она все еще продолжала выпускать с громким шипением сноп ярко белого пламени. Он внимательно следил за концевым патрубком, стараясь удержать его в строго вертикальном положении, направляя струю пламени на потолок.
– Выключи эту дрянь! – крикнул Закарян.
– Ума не приложу, как это сделать! – ответил ему Флетчер.
Но вот наконец вышел из состояния оцепенения Гарри Экс и сразу же принялся истошно вопить:
– Осторожно, следи за тем, Флетч, что ты сейчас творишь! Ведь ты сейчас прожигаешь дырку в переборке, а затем, того и гляди, сделаешь дырку в корпусе – вот тогда всем нам здесь, хана!
– Ничего не могу с этим поделать, – спокойно произнес Флетчер. – Оставьте меня в покое.
Он начал поворачивать трубку пальцами одной руки, держа ее крепко в другой и внимательно разглядывая. Те двое, которых успел лизнуть язык вырвавшегося из трубки пламени, все еще валялись на полу и постанывали. Все остальные застыли, напряженно следя за каждым движением Флетчера.
Массивное стальное перекрытие потолка кают-компании раскалилось добела и с каждым мгновением полыхало все ярче и ярче.
Флетчер очень осторожно просунул палец в небольшую выемку на поверхности трубки. Она прекратила изрыгать пламя. После этого он разжал пальцы, а трубка упала на пол. Флетчер подошел вплотную к Гарри Эксу и вцепился пальцами в нагрудник его комбинезона. Его всего страшно трясло. Приблизив свое лицо почти впритык к лицу Гарри, он произнес:
– Ты – идиот, Гарри. Нечистый на руку, ужасно жадный дурак. Удивительно, как это мы не погибли до сих пор из-за твоей жадности?
– Ничего не мог с этим поделать, – виновато буркнул Гарри Экс, – если этот жалкий подонок придуривался мертвым, – резко повернувшись, он вырвался из рук Флетчера и принялся растирать челюсть. – Джо! – разгневанно возопил он. – Ведь это тебе я поручил внимательно следить за этим прохвостом! Насколько мне кажется, ты сам сказал, что вышиб из него дух!
– Нам следовало прежде всего обыскать его, Гарри, – начал оправдываться Джо. – Флетчер прав. Давайте лучше сделаем все, чтобы такое больше уже не повторилось. Да уберите же, хоть кто-нибудь, этот огнемет с дороги до того, пока его не подберет кто-то из ребятишек.
На сей раз они заломили руки незнакомца за спину и там же крепко накрепко их связали, после чего отобрали у него все, что только можно было сдвинуть с места. Затем посадили его и вот в таком положении привязали к одной из опорных стоек.
– Теперь он никуда не денется, – глубокомысленно заметил Гарри Экс, – этот паршивый крысенок.
– Не знаю, – произнес Флетчер. – Интересно, каково было бы тебе самому после того, как ты пришел в себя, оправившись после страшного удара по башке, а затем увидел бы стаю волосатых обезьян, ощупывающих тебя всего с ног до головы и с жадностью шарящих по всем твоим карманам и не стесняющихся запускать свои руки в самые интимные места твоего тела в поисках чего-либо такого, что может показаться им хоть сколько-нибудь подозрительным?
Экс полностью проигнорировал эту гневную тираду Флетчера. Закарян тем временем помогал выносить раненных, а жена Джо Лиди занялась детьми. Вот тут-то как раз и появилась Люси и расположилась между Гарри и Флетчером, воинственно выпятив грудь и всем своим видом давая понять, что не допустит дальнейшей перепалки.
– Похоже, внутри его шлема полным полно крови, – сказала Люси и показала на голову аборигена.
– Да, похоже не мешало бы как-нибудь снять с него шлем, – добавил Джо.
Снять шлем не составило особого труда, пришлось правда сорвать резьбу на очень прочных креплениях.
На какую-то минуту в помещении воцарилась полнейшая тишина, не нарушаемая досужими репликами никого из тех, кто находился в то время в помещении кают-компании, первой нарушила тишину Люси:
– Он выглядит таким диким, ну дикарь-дикарем! – сказав это, она отступила на несколько шагов и не замедлила спрятаться за спиной Гарри.
Верно, подумалось Флетчеру, диким и… каким-то крайне отощавшим, скорее всего, в результате длительного недоедания. Он, естественно, не очень то ясно представлял, что, собственно ожидал увидеть, но существо, если судить по его размерам, похоже на ребенка-недомерка. Лицо оказалось, в общем-то, лицом почти что мужчины даже несмотря на то, что у аборигена оказалась совсем небольшая голова, однако контуры черепа и выражение лица ни в коей мере не свидетельствовали о какой-либо, пусть даже самой мало-мальской степени физического или даже умственного вырождения этого существа. Весь внешний облик аборигена красноречиво говорил о том, что он никак не мог принадлежать к человеческому роду, однако, чем больше Флетчер размышлял над тем, что существо несмотря ни на что все же следует отнести к гуманоидам. Кожа его была белой, как мел, волосы были какого-то вроде бы дымчатого цвета, который вполне мог быть естественным, как является естественным седой цвет волос у людей достигших определенного возраста. Сами собой волосы были жесткими и крайне неаккуратно подстриженными. На лице аборигена не было никаких признаков бороды или какой-либо растительности, тем не менее лицо никак не было лицом молодым, ибо было изборождено глубокими морщинами, а рот искривлен в несомненно горькой ухмылке. Две тоненькие струйки крови сочились из ноздрей существа.
Глаза его были открыты и зорко следили за всем, что происходит в непосредственной от него близости. Именно глаза аборигена вызвали у Флетчера какое-то особое сильное душевное смятение. В них просматривался чуждый человеку, но очень-то близкий к нему разум, почти что человеческая боль, вызванная страданиями как физического, так и душевного свойства. В них было и еще какое-то чисто животное стремление и непреклонная воля выжить во что бы то ни стало. На какое-то время в подсознании Флетчера сформировалась чисто интуитивная картина того мира, в котором суждено родиться человеку, чтобы с годами трансформироваться в то особое существо, которое было перед ним. В душе он очень надеялся на то, что ему никогда не доведется узнать тех мельчайших подробностей быта и условий существования этого мира, наложивших столь глубокий отпечаток на лице существа и вызывавших искреннее сострадание у человека из совершенно иного мира с абсолютно иным мироощущением и душевным складом.