| Но я не мог забыть солнце южных краев, которое я видел с корабля Агарда, и рок судил мне, захваченному в южный поток тевтонцев, попасться в плен к римлянам. Меня отвезли к морю, которого я не видел с той поры, как заблудился, уйдя от восточных англов. |
| I was made a sweep-slave in the galleys, and it was as a sweep-slave that at last I came to Rome. | Меня сделали гребцом на галерах, и подневольным гребцом я прибыл наконец в Рим. |
| All the story is too long of how I became a freeman, a citizen, and a soldier, and of how, when I was thirty, I journeyed to Alexandria, and from Alexandria to Jerusalem. | Долго было бы рассказывать, как я сделался вольноотпущенником, гражданином и воином, и как на тридцатом году жизни я отправился морем в Александрию, а из Александрии в Иерусалим. |
| Yet what I have told from the time when I was baptized in the mead-pot of Tostig Lodbrog I have been compelled to tell in order that you may understand what manner of man rode in through the Jaffa Gate and drew all eyes upon him. | Но мне необходимо было рассказать, что было со мной после того, как я получил крещение в кувшине с медом у Тостига Лодброга, иначе вы не знали бы, что за человек въехал в Яффские ворота, привлекая к себе взоры толпы. |
| Well might they look. | И было на что посмотреть! |
| They were small breeds, lighter-boned and lighter-thewed, these Romans and Jews, and a blonde like me they had never gazed upon. | Они были маленькие, тонкокостые люди -- и римляне, и евреи, -- и блондинов, вроде меня, им никогда не случалось видеть. |
| All along the narrow streets they gave before me but stood to stare wide-eyed at this yellow man from the north, or from God knew where so far as they knew aught of the matter. | Они расступались передо мною в узких уличках и стояли по сторонам, глазея на желтоволосого человека с севера или бог знает откуда. |
| Practically all Pilate's troops were auxiliaries, save for a handful of Romans about the palace and the twenty Romans who rode with me. | В сущности, войска Пилата все были вспомогательными войсками, если не считать горсточки римлян во дворце и двух десятков римлян, приехавших со мной. |
| Often enough have I found the auxiliaries good soldiers, but never so steadily dependable as the Romans. | Я нередко убеждался в том, что вспомогательные войска -- хорошие солдаты, но они были не всегда надежны, в отличие от римлян. |
| In truth they were better fighting men the year round than were we men of the North, who fought in great moods and sulked in great moods. | Последние были недурные бойцы и всегда боролись одинаково, тогда как мы, северяне, сражались только в минуту настроения. |
| The Roman was invariably steady and dependable. | Римлянин постоянен характером и потому надежен. |
| There was a woman from the court of Antipas, who was a friend of Pilate's wife and whom I met at Pilate's the night of my arrival. | В вечер моего прибытия я встретил у Пилата одну женщину из дворца Антипы -- подругу жены Пилата. |
| I shall call her Miriam, for Miriam was the name I loved her by. | Я буду называть ее Мириам, ибо под этим именем я ее полюбил. |
| If it were merely difficult to describe the charm of women, I would describe Miriam. | Если бы необходимо было описать прелесть женщины, то я описал бы Мириам. |
| But how describe emotion in words? | Но как описать душевное волнение? |
| The charm of woman is wordless. | Прелесть женщины неизъяснима словами. |
| It is different from perception that culminates in reason, for it arises in sensation and culminates in emotion, which, be it admitted, is nothing else than super-sensation. | Она не имеет ничего общего с познаванием, завершающимся рассудочным процессом, ибо возникает она из ощущения и завершается эмоцией, которая в конце концов представляет собой не что иное, как сверхощущение. |
| In general, any woman has fundamental charm for any man. | Вообще говоря, всякая женщина представляет прелесть для мужчины. |
| When this charm becomes particular, then we call it love. | Когда эта прелесть получает личный характер, то мы называем ее любовью. |
| Miriam had this particular charm for me. | Мириам обладала этой личной прелестью для меня. |
| Verily I was co-partner in her charm. | Действительно, я был соучастником ее прелести! |
| Half of it was my own man's life in me that leapt and met her wide-armed and made in me all that she was desirable plus all my desire of her. | Половину ее составляла моя собственная мужественность, которая затрепетала, встретив распростертые объятия, и сделала Мириам желанной для меня. |
| Miriam was a grand woman. | Мириам была величественная женщина. |
| I use the term advisedly. | Я умышленно употребляю это слово. |
| She was fine-bodied, commanding, over and above the average Jewish woman in stature and in line. | Она была прекрасно сложена, имела властную осанку и ростом была выше большинства еврейских женщин. |
| She was an aristocrat in social caste; she was an aristocrat by nature. | На общественной лестнице она была аристократкой, но она была аристократкой и по натуре. |
| All her ways were large ways, generous ways. | Все ее поступки были великодушны и благородны. |
| She had brain, she had wit, and, above all, she had womanliness. | Она была умна и остроумна, а главное -женственна. |
| As you shall see, it was her womanliness that betrayed her and me in they end. | Как вы увидите, эта-то женственность в конце концов погубила ее и меня. |