Межзвездный скиталец [Параллельный перевод]

But the double-jacketing was the last straw.Но заключение во вторую куртку было последней каплей, переполнившей чашу. It broke down Warden Atherton.Оно сломило смотрителя Этертона. He surrendered to the demonstration that I was unkillable.Он сдался и признал, что меня нельзя убить. As I told him once:Как я сказал ему однажды: "The only way you can get me, Warden, is to sneak in here some night with a hatchet."-- Единственный способ избавиться от меня, смотритель, -- это прокрасться сюда ночью с топориком! Jake Oppenheimer was responsible for a good one on the Warden which I must relate:Джек Оппенгеймер тоже позабавился над смотрителем: "I say, Warden, it must be straight hell for you to have to wake up every morning with yourself on your pillow."-- Знаешь, смотритель, тебе, должно быть, страшно просыпаться каждое утро и видеть себя на своей подушке! And Ed Morrell to the Warden:А Эд Моррель сказал смотрителю: "Your mother must have been damn fond of children to have raised you."-- Должно быть, твоя мать чертовски любила детей, если вырастила тебя! It was really an offence to me when the jacketing ceased.Когда куртку развязали, я почувствовал какую-то обиду. I sadly missed that dream world of mine.Мне недоставало моего мира грез. But not for long.Но это длилось недолго. I found that I could suspend animation by the exercise of my will, aided mechanically by constricting my chest and abdomen with the blanket.Я убедился, что могу прекращать в себе жизнь напряжением воли, дополняя ее механическим стягиванием груди и живота при помощи одеяла.

Thus I induced physiological and psychological states similar to those caused by the jacket.	Этим способом я приводил себя в физиологическое и психологическое состояние, подобное тому, какое вызывала смирительная рубашка.
So, at will, and without the old torment, I was free to roam through time.	Таким образом я в любой момент и, не испытывая прежних мук, мог отправиться в скитание по безднам времени.
Ed Morrell believed all my adventures, but Jake Oppenheimer remained sceptical to the last.	Эд Моррель верил всем моим приключениям, но Джек Оппенгеймер остался скептиком до конца.
It was during my third year in solitary that I paid Oppenheimer a visit.	На третий год пребывания в одиночке я нанес визит Оппенгеймеру.
I was never able to do it but that once, and that one time was wholly unplanned and unexpected.	Мне удалось сделать это только единственный раз, да и в тот раз без всякой подготовки, вполне неожиданно.
It was merely after unconsciousness had come to me that I found myself in his cell.	После того как я потерял сознание, я увидел себя в его камере.
My body, I knew, lay in the jacket back in my own cell.	Я знал, что мое тело лежит в смирительной рубашке в моей собственной камере.
Although never before had I seen him, I knew that this man was Jake Oppenheimer.	И хотя я раньше никогда его не видел, я понял, что этот человек -- Джек Оппенгеймер.
It was summer weather, and he lay without clothes on top his blanket.	Стояла жаркая погода, и он лежал раздетый поверх своего одеяла.
I was shocked by his cadaverous face and skeleton-like body.	Меня поразил трупный вид его лица и скелетоподобного тела.
He was not even the shell of a man.	Это была даже не оболочка человека.
He was merely the structure of a man, the bones of a man, still cohering, stripped practically of all flesh and covered with a parchment-like skin.	Это был просто остов человека, кости человека, еще связанные между собой, лишенные всякого мяса и покрытые кожей, походившей на пергамент.
Not until back in my own cell and consciousness was I able to mull the thing over and realize that just as was Jake Oppenheimer, so was Ed Morrell, so was I.	Только вернувшись в свою камеру и придя в сознание, я припомнил все это и понял: как существует Джек Оппенгеймер, как существует Эд Моррель, так существую и я.
And I could not but thrill as I glimpsed the vastitude of spirit that inhabited these frail, perishing carcasses of us-the three incorrigibles of solitary.	Меня охватила дрожь при мысли, какой огромный дух обитает в этих хрупких погибающих наших телах -- телах трех неисправимых арестантов!
Flesh is a cheap, vain thing.	Тело -- дешевая, пустая вещь.
Grass is flesh, and flesh becomes grass; but the spirit is the thing that abides and survives.	Трава есть плоть, и плоть становится травою; но дух остается и выживает.
I have no patience with these flesh-worshippers.	Все эти поклонники плоти выводят меня из терпения!
A taste of solitary in San Quentin would swiftly convert them to a due appreciation and worship of the spirit.	Порция одиночки в Сан-Квэнтине быстро обратила бы их к правильной оценке и к поклонению духу.

But to return to my experience in Oppenheimer's cell.	Вернемся, однако, в камеру Оппенгеймера.
His body was that of a man long dead and shrivelled by desert heat.	У него было тело человека давно умершего, сморщившееся, словно от зноя пустыни.
The skin that covered it was of the colour of dry mud.	Покрывавшая его кожа имела цвет высохшей грязи.
His sharp, yellow-gray eyes seemed the only part of him that was alive.	Острые желто-серые глаза казались единственной живой частью его организма.
They were never at rest. ~ 181 ~ Предыдущая страница Следующая страница Навигация главная | форум | контакты | карта сайта | правила | privacy policy Контакты E-mail © 2011 - 2025 with by Me