| Они ни минуты не оставались в покое. |
| He lay on his back, and the eyes darted hither and thither, following the flight of the several flies that disported in the gloomy air above him. | Он лежал на спине, а глаза его, как дротики, метались то туда, то сюда, следя за полетом нескольких мух, игравших в полутьме над ним. |
| I noted, too, a scar, just above his right elbow, and another scar on his right ankle. | Над его правым локтем я заметил рубец, а другой рубец на правой лодыжке. |
| After a time he yawned, rolled over on his side, and inspected an angry-looking sore just above his hip. This he proceeded to cleanse and dress by the crude methods men in solitary must employ. | Спустя некоторое время он зевнул, перевернулся на бок и стал осматривать отвратительную язву над ляжкой; он начал чистить ее и оправлять грубыми приемами, к каким прибегают жильцы одиночек. |
| I recognized the sore as one of the sort caused by the strait-jacket. | В этой язве я признал ссадины, причиняемые смирительной рубашкой. |
| On my body, at this moment of writing, are hundreds of scars of the jacket. | На мне в тот момент, когда я это пишу, имеются сотни таких же. |
| Next, Oppenheimer rolled on his back, gingerly took one of his front upper tooth-an eye teeth-between thumb and forefinger, and consideratively moved it back and forth. | Затем Оппенгеймер перевернулся на спину, бодро захватил один из передних верхних зубов -- это был главный зуб -- между большим и указательным пальцами и начал расшатывать его. |
| Again he yawned, stretched his arms, rolled over, and knocked the call to Ed Morrell. | Опять он зевнул, вытянул руку, перевернулся и постучал к Эду Моррелю. |
| I read the code as a matter of course. | Разумеется, я понимал. что он выстукивает. |
| "Thought you might be awake," Oppenheimer tapped. "How goes it with the Professor?" | -- Я думал, ты не спишь! -- выстукивал Оппенгеймер. -- А что с профессором? |
| Then, dim and far, I could hear Morrell's taps enunciating that they had put me in the jacket an hour before, and that, as usual, I was already deaf to all knuckle talk. | Я еле расслышал глухие постукивания Морреля, который докладывал, что меня зашнуровали в куртку с час тому назад и что я, по обыкновению, уже глух ко всяким стукам. |
| "He is a good guy," Oppenheimer rapped on. "I always was suspicious of educated mugs, but he ain't been hurt none by his education. | -- Он славный парень, -- продолжал выстукивать Оппенгеймер. -- Я всегда был подозрительно настроен к образованным людям -- но он не испорчен своим образованием. |
| He is sure square. | Он молодец! |
| Got all the spunk in the world, and you could not get him to squeal or double cross in a million years." | Он храбрый парень, и ты в тысячу лет не заставишь его сфискалить или проболтаться! |
| To all of which, and with amplification, Ed Morrell agreed. | Эд Моррель согласился со всем этим и прибавил кое-что от себя. |
| And I must, right here, ere I go a word further, say that I have lived many years and many lives, and that in those many lives I have known proud moments; but that the proudest moment I have ever known was the moment when my two comrades in solitary passed this appraisal of me. | И здесь, прежде чем продолжать, я должен сказать, что много лет и много жизней я прожил, и в этих многочисленных жизнях я знавал минуты гордости; но самым гордым моментом в моей жизни был момент, когда эти два мои товарища по одиночке похвалили меня! |
| Ed Morrell and Jake Oppenheimer were great spirits, and in all time no greater honour was ever accorded me than this admission of me to their comradeship. | У Эда Морреля и Джека Оппенгеймера были великие души, и не было для меня большей чести, как то, что они приняли меня в свою компанию! |
| Kings have knighted me, emperors have ennobled me, and, as king myself, I have known stately moments. | Цари посвящали меня в рыцари, императоры возводили в дворянство, и сам я, как царь, знал великие моменты. |
| Yet of it all nothing do I adjudge so splendid as this accolade delivered by two lifers in solitary deemed by the world as the very bottom-most of the human cesspool. | Но ничто мне не кажется столь блестящим, как это посвящение, произведенное двумя пожизненными арестантами в одиночке, которых мир считал находящимися на самом дне человеческой сточной ямы!.. |
| Afterwards, recuperating from this particular bout with the jacket, I brought up my visit to Jake's cell as a proof that my spirit did leave my body. | Впоследствии, оправляясь после этого лежания в смирительной рубашке, я привел свое посещение камеры Джека в доказательство того, что дух покидал мое тело. |
| But Jake was unshakable. | Но Джек оставался непоколебимым. |
| "It is guessing that is more than guessing," was his reply, when I had described to him his successive particular actions at the time my spirit had been in his cell. "It is figuring. | -- Это угадывание, в котором есть нечто большее, чем угадывание! -- был его ответ, когда я описал ему все его действия в ту пору, когда дух мой навещал его камеру. -- Это ты себе представляешь! |
| You have been close to three years in solitary yourself, Professor, and you can come pretty near to figuring what any guy will do to be killing time. | Ты сам провел почти три года в одиночке, профессор, и легко можешь себе представить, что делает человек, чтобы убить время! |
| There ain't a thing you told me that you and Ed ain't done thousands of times, from lying with your clothes off in hot weather to watching flies, tending sores, and rapping." | В том, что ты описываешь, нет ничего такого, чего я и Эд не проделывали бы тысячи раз, начиная с лежания без одежды в зной и до наблюдения мух, ухода за ранами и постукивания!
|