| While the Snub-Noses slew our youths at the rear, we slew at our fore the folk of the valley who opposed us and were weak. | Пока Шишконосые убивали нашу молодежь позади нас, мы убивали впереди себя жителей долины, восставших против нас, но очень слабых. |
| The village was mud-built and grass-thatched; the encircling wall was of mud, but quite tall. | Поселения их состояли из глинобитных, крытых соломою, хижин. |
| And when we had slain the people who had built the wall, and sheltered within it our herds and our women and children, we stood on the wall and shouted insult to the Snub-Noses. | Кругом селений шли глинобитные стены значительной высоты. И когда мы перебили людей, построивших стены, и укрыли за ними наши стада, наших женщин и детей, мы стали на стене и бранили Шишконосых. |
| For we had found the mud granaries filled with rice and millet. | Ибо мы застали глинобитные житницы полными риса и проса. |
| Our cattle could eat the thatches. And the time of the rains was at hand, so that we should not want for water. | Скотина наша могла есть солому с крыш, и приближалось время дождей, так что мы не знали нужды в воде. |
| It was a long siege. | Осада была продолжительная. |
| Near to the beginning, we gathered together the women, and elders, and children we had not slain, and forced them out through the wall they had builded. But the Snub-Noses slew them to the last one, so that there was more food in the village for us, more food in the valley for the Snub-Noses. | Вначале мы собрали вместе женщин, стариков и детей, которых не успели убить, и выгнали их за стены, построенные ими, и Шишконосые убили их всех до последнего; в селении осталось больше пищи для нас, а в долине -- для Шишконосых. |
| It was a weary long siege. | Это была утомительная, долгая осада. |
| Sickness smote us, and we died of the plague that arose from our buried ones. | Болезни истребляли нас, и мы умирали от мора, исходившего от плохо погребенных нами мертвецов. |
| We emptied the mud-granaries of their rice and millet. | Мы очистили глинобитные житницы от риса и проса. |
| Our goats and shorthorns ate the thatch of the houses, and we, ere the end, ate the goats and the shorthorns. | Наши козы и овцы ели солому с крыш, а мы, пока не пришел конец, ели овец и коз. |
| Where there had been five men of us on the wall, there came a time when there was one; where there had been half a thousand babes and younglings of ours, there were none. | Наступило время, когда из каждых пяти мужчин на стене остался один; из полусотни младенцев и отроков не осталось ни одного. |
| It was Nuhila, my woman, who cut off her hair and twisted it that I might have a strong string for my bow. | Нугила, моя жена, отрезала себе волосы и сплела из них крепкую тетиву для моего лука. |
| The other women did likewise, and when the wall was attacked, stood shoulder to shoulder with us, in the midst of our spears and arrows raining down potsherds and cobblestones on the heads of the Snub-Noses. | Прочие женщины последовали ее примеру, и когда стена была атакована, они стали плечом к плечу с нами, среди наших копий и стрел, и обрушивали груды горшечных черепков и камней на головы Шишконосых. |
| Even the patient Snub-Noses we well-nigh out-patienced. | Мы в конце концов почти перехитрили Шишконосых. |
| Came a time when of ten men of us, but one was alive on the wall, and of our women remained very few, and the Snub-Noses held parley. | Наступило время, когда из каждых десяти мужчин на стене остался только один, а наших женщин осталось совсем немного; и Шишконосые вступили в переговоры. |
| They told us we were a strong breed, and that our women were men-mothers, and that if we would let them have our women they would leave us alone in the valley to possess for ourselves and that we could get women from the valleys to the south. | Они объявили нам, что мы крепкая порода, и что наши женщины способны рожать мужчин; если мы отдадим им наших женщин, они оставят нам во владение долину, а женщин мы себе добудем из долины южнее. |
| And Nuhila said no. And the other women said no. | Но Нугила сказала -- нет, другие женщины также сказали -- нет. |
| And we sneered at the Snub-Noses and asked if they were weary of fighting. | Мы издевались над Шишконосыми и спрашивали их: неужели они устали сражаться? |
| And we were as dead men then, as we sneered at our enemies, and there was little fight left in us we were so weak. | И в то время как мы издевались над нашими врагами, мы были почти что мертвецы; драться мы не могли, так мы ослабели. |
| One more attack on the wall would end us. | Еще один приступ на стену -- и нам конец. |
| We knew it. | Мы это знали. |
| Our women knew it. | Наши женщины тоже это знали. |
| And Nuhila said that we could end it first and outwit the Snub-Noses. | И Нугила предложила нам сделать это самим и оставить Шишконосых в дураках. |
| And all our women agreed. | Все женщины согласились с нею. |
| And while the Snub-Noses prepared for the attack that would be final, there, on the wall, we slew our women. | И пока Шишконосые готовились к последней атаке, мы на стене убивали наших женщин. |
| Nuhila loved me, and leaned to meet the thrust of my sword, there on the wall. | Нугила любила меня и склонилась грудью на мой меч здесь же, на стене. |
| And we men, in the love of tribehood and tribesmen, slew one another till remained only Horda and I alive in the red of the slaughter. | А мы, мужчины, во имя любви к племени и к соплеменникам убивали друг друга, пока от всей этой багровой резни не остались только Горда и я. |
| And Horda was my elder, and I leaned to his thrust. | Горда был мой старший сын, и я склонился на его меч.
|