| И вот эта муха -- мимоходом сказать, лучший игрок среди прочих, -- бывало, спустившись раза три-четыре подряд в запрещенную зону и всякий раз избежав бархатных тисков моей руки, приходила в такое возбуждение и восторг, что начинала носиться вокруг моей головы с бешеной быстротой, кувыркаясь, лавируя и вертясь и все время держась в пределах узкого круга, в котором она могла торжествовать надо мной. |
| Why, I could tell well in advance when any particular fly was making up its mind to begin to play. | Я так хорошо изучил мух, что мог заранее сказать, когда той или другой мухе захочется играть со мной. |
| There are a thousand details in this one matter alone that I shall not bore you with, although these details did serve to keep me from being bored too utterly during that first period in solitary. | В одной этой области были тысячи деталей, которыми я не стану докучать вам, хотя эти детали помогали мне убивать время в первый период моего одиночества. |
| But one thing I must tell you. To me it is most memorable-the time when the one with a grouch, who never played, alighted in a moment of absent-mindedness within the taboo precinct and was immediately captured in my hand. | Расскажу вам только случай, когда муха "с зубом", никогда не игравшая, в минуту рассеянности села на запрещенную территорию и тотчас же была поймана мною. |
| Do you know, he sulked for an hour afterward. | Верите ли, она целый час после этого дулась на меня!.. |
| And the hours were very long in solitary; nor could I sleep them all away; nor could I while them away with house-flies, no matter how intelligent. | Часы тянулись в одиночке безумно долго. Я не мог спать беспрерывно, как не мог все время убивать на игру с мухами, при всем их уме. |
| For house-flies are house-flies, and I was a man, with a man's brain; and my brain was trained and active, stuffed with culture and science, and always geared to a high tension of eagerness to do. | Муха, в конце концов. не более как муха, а я был человек, с человеческим мозгом; мозг мой привык к деятельности, был начинен "культурой" и знаниями и всегда напряженно работал. |
| And there was nothing to do, and my thoughts ran abominably on in vain speculations. | А делать мне было совершенно нечего, и мысль бесплодно замирала в пустых умозрениях. |
| There was my pentose and methyl-pentose determination in grapes and wines to which I had devoted my last summer vacation at the Asti Vineyards. | Так, я вспомнил о своем определении присутствия пентозы и метилпентозы в виноградной лозе -- анализ, которому я посвятил последние летние каникулы, проведенные в виноградниках Асти. |
| I had all but completed the series of experiments. Was anybody else going on with it, I wondered; and if so, with what success? | Я почти довел до конца этот ряд опытов, и теперь меня страшно интересовало, продолжает ли их кто-нибудь, и если продолжает, то с каким успехом. |
| You see, the world was dead to me. | Ведь мир умер для меня. |
| No news of it filtered in. | Никакие вести извне не просачивались ко мне. |
| The history of science was making fast, and I was interested in a thousand subjects. | Развитие науки быстро идет вперед, и меня интересовали тысячи тем. |
| Why, there was my theory of the hydrolysis of casein by trypsin, which Professor Walters had been carrying out in his laboratory. | Так, например, я создал теорию гидролиза казеина трипсинолом, который профессор Уолтерс выполнил в своей лаборатории. |
| Also, Professor Schleimer had similarly been collaborating with me in the detection of phytosterol in mixtures of animal and vegetable fats. | Профессор Шлеймер работал вместе со мной над обнаружением фитостерина в смесях животных и растительных жиров. |
| The work surely was going on, but with what results? | Работа, без сомнения, продолжается: каковы результаты? |
| The very thought of all this activity just beyond the prison walls and in which I could take no part, of which I was never even to hear, was maddening. | Одна только мысль о работе, ведущейся за тюремными стенами, в которой я не мог принять участие, о которой мне не придется даже услышать, сводила меня с ума. |
| And in the meantime I lay there on my cell floor and played games with house-flies. | Мой удел был -- лежать на полу камеры и играть с мухами. |
| And yet all was not silence in solitary. | Нельзя сказать, чтобы в одиночке царило абсолютное безмолвие. |
| Early in my confinement I used to hear, at irregular intervals, faint, low tappings. | Еще в самом начале своего заключения я часто слышал через определенные промежутки времени слабые, глухие перестукивания. |
| From farther away I also heard fainter and lower tappings. | Позднее мне слышались слабые и глухие удары. |
| Continually these tappings were interrupted by the snarling of the guard. | Эти постукивания неизменно прерывались злым ревом сторожей. |
| On occasion, when the tapping went on too persistently, extra guards were summoned, and I knew by the sounds that men were being strait-jacketed. | Однажды, когда постукивания приняли слишком настойчивый характер, были вызваны сторожа на подмогу, и по шуму я догадался, что некоторых узников заключили в смирительные рубашки. |
| The matter was easy of explanation. | Объяснить этот инцидент было нетрудно. |
| I had known, as every prisoner in San Quentin knew, that the two men in solitary were Ed Morrell and Jake Oppenheimer. | Я, как всякий узник Сан-Квэнтина, знал, что в одиночке сидят еще двое -- Эд Моррель и Джек Оппенгеймер.
|