| I became neither Bible scholar nor novelist. | Я не сделался ни знатоком Библии, ни романистом. |
| On the contrary, until they buried me in the cells of silence for half a decade, I was everything that the missionary forecasted not-an agricultural expert, a professor of agronomy, a specialist in the science of the elimination of waste motion, a master of farm efficiency, a precise laboratory scientist where precision and adherence to microscopic fact are absolute requirements. | Напротив, до того как меня заперли в эту камеру молчания на целую половину десятилетия, я был как раз всем чем угодно, но только не тем, что предсказал миссионер, -экспертом по сельскому хозяйству, профессором агрономии, специалистом по науке уничтожения излишних движений, мастером практического земледелия, лабораторным ученым в области знания, где точность и учет самых микроскопических фактов составляют непременное требование. |
| And I sit here in the warm afternoon, in Murderers' Row, and cease from the writing of my memoirs to listen to the soothing buzz of flies in the drowsy air, and catch phrases of a low-voiced conversation between Josephus Jackson, the negro murderer on my right, and Bambeccio, the Italian murderer on my left, who are discussing, through grated door to grated door, back and forth past my grated door, the antiseptic virtues and excellences of chewing tobacco for flesh wounds. | И вот я сижу в жаркое предвечерье в Коридоре Убийц, отрываясь время от времени от писания своих мемуаров, чтобы прислушиваться к ласковому жужжанию мух в дремотном воздухе и ловить отдельные фразы тихой беседы, которую ведут между собой негр Джозеф Джексон, убийца, по правую мою руку, и итальянец Бамбеччио, убийца, по левую руку. Из одной решетчатой двери в другую решетчатую дверь, мимо моей решетчатой двери, перебрасываются они рассуждениями об антисептических и других превосходных достоинствах жевательного табаку, как средства врачевания телесных ран. |
| And in my suspended hand I hold my fountain pen, and as I remember that other hands of me, in long gone ages, wielded ink-brush, and quill, and stylus, I also find thought-space in time to wonder if that missionary, when he was a little lad, ever trailed clouds of glory and glimpsed the brightness of old star-roving days. | А я держу в своей поднятой руке вечное перо с резервуаром и вспоминаю. что в давно минувшие, стародавние времена другие мои руки держали кисточку для туши, гусиное перо и стилос; мысленно я задаю себе вопрос: а что этот миссионер, в бытность маленьким мальчиком, тоже носился по облакам света и сиял блеском межзвездных скитаний? |
| Well, back to solitary, after I had learned the code of knuckle-talk and still found the hours of consciousness too long to endure. | Вернемся, однако, в мою одиночку, к моменту, когда я, изучив искусство перестукиваться, все же убедился, что часы сознания бесконечно, нестерпимо долги. |
| By self-hypnosis, which I began successfully to practise, I became able to put my conscious mind to sleep and to awaken and loose my subconscious mind. | Путем самогипноза, которым я научился искусно управлять, я получил возможность усыплять свое сознательное, бодрственное "я" и будить, выпускать на свободу мое подсознательное "я". |
| But the latter was an undisciplined and lawless thing. | Но это последнее "я" было существом, не желавшим знать никаких законов и дисциплины. |
| It wandered through all nightmarish madness, without coherence, without continuity of scene, event, or person. | Оно бессвязно, без смысла скиталось по кошмарам безумия; и лица, и события -- все носило отрывочный, разрозненный характер. |
| My method of mechanical hypnosis was the soul of simplicity. | Мой метод механического самовнушения был весьма прост. |
| Sitting with folded legs on my straw-mattress, I gazed fixedly at a fragment of bright straw which I had attached to the wall of my cell near the door where the most light was. | Скрестив ноги по-турецки на моем соломенном тюфяке, я устремлял неподвижный взор на кусочек блестящей соломинки, которую перед тем прикрепил к стене моей камеры, в том месте у дверей, где падало больше всего света. |
| I gazed at the bright point, with my eyes close to it, and tilted upward till they strained to see. | Приблизив к ней глаза, я смотрел на блестящую точку, пока глаза не уставали глядеть. |
| At the same time I relaxed all the will of me and gave myself to the swaying dizziness that always eventually came to me. | Одновременно с этим я сосредоточивал всю свою волю и отдавался во власть чувству головокружения, всегда овладевавшего мною под конец сеанса. |
| And when I felt myself sway out of balance backward, I closed my eyes and permitted myself to fall supine and unconscious on the mattress. | Откидываясь навзничь, я закрывал глаза и без сознания падал на тюфяк. |
| And then, for half-an-hour, ten minutes, or as long as an hour or so, I would wander erratically and foolishly through the stored memories of my eternal recurrence on earth. | После этого, в течение получаса, или десяти минут, или часа, скажем, я беспорядочно и бестолково скитался по громадам воспоминаний о моих былых, то и дело возникавших существованиях на земле. |
| But times and places shifted too swiftly. | Но места и эпохи сменялись при этом с невероятной быстротой. |
| I knew afterward, when I awoke, that I, Darrell Standing, was the linking personality that connected all bizarreness and grotesqueness. | Впоследствии, просыпаясь, я понимал, что это я, Дэррель Стэндинг, был связующим звеном, той личностью, которая соединяла в одно все эти причудливые и уродливые моменты.
|