| Aloft, at giddy mastheads oscillating above the decks of ships, I have gazed on sun-flashed water where coral-growths iridesced from profounds of turquoise deeps, and conned the ships into the safety of mirrored lagoons where the anchors rumbled down close to palm-fronded beaches of sea-pounded coral rock; and I have striven on forgotten battlefields of the elder days, when the sun went down on slaughter that did not cease and that continued through the night-hours with the stars shining down and with a cool night wind blowing from distant peaks of snow that failed to chill the sweat of battle; and again, I have been little Darrell Standing, bare-footed in the dew-lush grass of spring on the Minnesota farm, chilblained when of frosty mornings I fed the cattle in their breath-steaming stalls, sobered to fear and awe of the splendour and terror of God when I sat on Sundays under the rant and preachment of the New Jerusalem and the agonies of hell-fire. | С головокружительной высоты мачт, качавшихся над палубами судов, я обозревал сверкавшую на солнце поверхность моря, радужные переливы коралловых рифов, поднимавшихся из бирюзовой пучины, и направлял корабли в спасительную гладь зеркальных лагун, где приходилось бросать якорь чуть ли не у корней пальм, растущих на самом берегу. И я же дрался на забытых полях сражений более древней эпохи, когда солнце закатилось над битвой, которая не прекратилась, а продолжалась в ночные часы при мерцании звезд и пронзительном, холодном ветре, тянувшем со снеговых вершин, -- но и этой стуже не удалось охладить пыл бойцов; потом я опять видел себя маленьким Дэррелем Стэндингом, босоножкой, бегающим по весенней траве фермы в Миннесоте. В морозные утра, задавая корм скотине в дымящихся животным паром стойлах, я отмораживал себе пальцы, а по воскресеньям со страхом и благоговением слушал проповеди о Новом Иерусалиме и муках адского пламени. |
| Now, the foregoing were the glimpses and glimmerings that came to me, when, in Cell One of Solitary in San Quentin, I stared myself unconscious by means of a particle of bright, light-radiating straw. | Вот что грезилось мне, когда в одиночной камере No 1 Сан-Квэнтинской тюрьмы я доводил себя до потери сознания созерцанием блестящего кусочка соломы. |
| How did these things come to me? | Как мне могло привидеться все это? |
| Surely I could not have manufactured them out of nothing inside my pent walls any more than could I have manufactured out of nothing the thirty-five pounds of dynamite so ruthlessly demanded of me by Captain Jamie, Warden Atherton, and the Prison Board of Directors. | Уж конечно, я не мог построить своих видений из чего-либо, находящегося в стенах моей темницы, как не мог создать из ничего тридцать пять фунтов динамита, который так безжалостно требовали от меня капитан Джэми, смотритель Этертон и комитет тюремных директоров. |
| I am Darrell Standing, born and raised on a quarter section of land in Minnesota, erstwhile professor of agronomy, a prisoner incorrigible in San Quentin, and at present a death-sentenced man in Folsom. | Я -- Дэррель Стэндинг, родившийся и воспитанный на участке земли в Миннесоте, бывший профессор агрономии, неисправимый узник Сан-Квэнтина, а в данный момент -приговоренный к смерти узник Фольсома. |
| I do not know, of Darrell Standing's experience, these things of which I write and which I have dug from out my store-houses of subconsciousness. | Из опыта Дэрреля Стэндинга я не знаю вещей, о которых пишу и которые откопал в подвалах моего подсознания. |
| I, Darrell Standing, born in Minnesota and soon to die by the rope in California, surely never loved daughters of kings in the courts of kings; nor fought cutlass to cutlass on the swaying decks of ships; nor drowned in the spirit-rooms of ships, guzzling raw liquor to the wassail-shouting and death-singing of seamen, while the ship lifted and crashed on the black-toothed rocks and the water bubbled overhead, beneath, and all about. | Я -- Дэррель Стэндинг, рожденный в Миннесоте и которому вскоре придется умереть на веревке в Калифорнии, -- конечно, никогда не любил царских дочерей в царских чертогах, не дрался кортиком на зыбких палубах кораблей, не тонул в спиртных кладовых судов, лакая водку под пьяные крики и песни матросов, в то время как корабль с треском напарывался на черные зубцы утесов и вода булькала и пузырилась сверху, снизу, с боков, отовсюду. |
| Such things are not of Darrell Standing's experience in the world. | Это все -- не из опыта Дэрреля Стэндинга на этом свете. |
| Yet I, Darrell Standing, found these things within myself in solitary in San Quentin by means of mechanical self-hypnosis. | И все же я, Дэррель Стэндинг, отыскал все это в своем "я", в одиночке Сан-Квэнтина, при помощи самогипноза. |
| No more were these experiences Darrell Standing's than was the word "Samaria" Darrell Standing's when it leapt to his child lips at sight of a photograph. | Столь же незначительное отношение к опыту Дэрреля Стэндинга имело и слово Самария, сорвавшееся с моих детских уст при виде фотографии!.. |
| One cannot make anything out of nothing. | Из ничего выйдет только ничто! |
| In solitary I could not so make thirty-five pounds of dynamite. | В одиночной камере я не мог создать тридцать пять фунтов динамита. |
| Nor in solitary, out of nothing in Darrell Standing's experience, could I make these wide, far visions of time and space. | И в одиночке, из опыта Дэрреля Стэндинга, я не мог создать эти широкие и далекие видения времени и пространства. |
| These things were in the content of my mind, and in my mind I was just beginning to learn my way about. | Все они находились в моей душе, и я только что начал в ней разбираться... |
| CHAPTER VII | ГЛАВА VII |