| Then a rope, on the principle of a shoe-lace, is run through the eyelets, and on the principle of a shoe-lacing the man is laced in the canvas. Only he is laced more severely than any person ever laces his shoe. | Затем в петли пропускается, на манер шнурка от башмаков, веревка, и человека, по тому же принципу шнурка от башмаков, стягивают в этом брезенте, но только стягивают куда сильнее, чем башмаки. |
| They call it "cinching" in prison lingo. | На тюремном языке это называется "пеленать". |
| On occasion, when the guards are cruel and vindictive, or when the command has come down from above, in order to insure the severity of the lacing the guards press with their feet into the man's back as they draw the lacing tight. | Иногда, если попадаются мстительные и злые сторожа или же на это отдан приказ свыше, сторож, чтобы усилить муки, упирается ногой в спину человека, стягивая куртку. |
| Have you ever laced your shoe too tightly, and, after half an hour, experienced that excruciating pain across the instep of the obstructed circulation? | Случалось ли вам когда-нибудь чересчур стянуть башмак и через полчаса ощутить мучительную боль в подъеме ноги от затрудненного кровообращения? |
| And do you remember that after a few minutes of such pain you simply could not walk another step and had to untie the shoe-lace and ease the pressure? Very well. | Помните ли вы, что после немногих минут такой боли вы абсолютно не в состоянии были сделать шагу и спешили распустить шнурок и уменьшить давление башмака? |
| Then try to imagine your whole body so laced, only much more tightly, and that the squeeze, instead of being merely on the instep of one foot, is on your entire trunk, compressing to the seeming of death your heart, your lungs, and all the rest of your vital and essential organs. | Так вот представьте себе, что этаким манером стянуто все ваше тело, но только неизмеримо туже, и что давление приходится не на подъем одной ноги, но и на все ваше туловище, что стиснуты чуть ли не до смерти ваше сердце, ваши легкие, все ваши органы! |
| I remember the first time they gave me the jacket down in the dungeons. | Хорошо помню первый раз, когда меня упрятали в карцер и в куртку. |
| It was at the beginning of my incorrigibility, shortly after my entrance to prison, when I was weaving my loom-task of a hundred yards a day in the jute-mill and finishing two hours ahead of the average day. | Это было в самом начале моей "неисправимости", вскоре после того, как я поступил в тюрьму; в это время я отрабатывал свой урок тканья (сто ярдов в сутки) на джутовой фабрике и оканчивал работу на два часа раньше, чем полагалось. |
| Yes, and my jute-sacking was far above the average demanded. | Вдобавок моя джутовая ткань была много выше того среднего качества, которое требовалось от арестантов. |
| I was sent to the jacket that first time, according to the prison books, because of "skips" and "breaks" in the cloth, in short, because my work was defective. | В первый же раз меня "затянули" в куртку, как сказано было в тюремной книге, за "прорывы" и "пробелы" в моей ткани, -- короче говоря, потому, что моя работа оказалась с браком. |
| Of course this was ridiculous. | Разумеется, это вздор. |
| In truth, I was sent to the jacket because I, a new convict, a master of efficiency, a trained expert in the elimination of waste motion, had elected to tell the stupid head weaver a few things he did not know about his business. And the head weaver, with Captain Jamie present, had me called to the table where atrocious weaving, such as could never have gone through my loom, was exhibited against me. | В действительности меня затянули в куртку потому, что я, новый арестант, знаток производительности труда, искусный эксперт по части устранения излишних движений в работе, вздумал сказать главному ткачу несколько истин о его специальности, о которой он не имел понятия; главный ткач в присутствии капитана Джэми позвал меня к столу, где мне показали безобразную ткань, которая никоим образом не могла выйти из моего станка. |
| Three times was I thus called to the table. | Три раза меня вызывали к столу таким манером. |
| The third calling meant punishment according to the loom-room rules. | Третий раз влечет за собой наказание, по правилам ткацкой. |
| My punishment was twenty-four hours in the jacket. | Мне назначили куртку на двадцать четыре часа. |
| They took me down into the dungeons. | Меня повели в карцер. |
| I was ordered to lie face-downward on the canvas spread flat upon the floor. | Мне приказали лечь ничком на брезент, разостланный на полу. |
| I refused. | Я отказался. |
| One of the guards, Morrison, gulletted me with his thumbs. | Один из сторожей, Моррисон, сдавил мне пальцами горло. |
| Mobins, the dungeon trusty, a convict himself, struck me repeatedly with his fists. | Тюремный староста Мобинс, сам каторжник, несколько раз ударил меня кулаком. |
| In the end I lay down as directed. And, because of the struggle I had vexed them with, they laced me extra tight. Then they rolled me over like a log upon my back. | В конце концов я лег, как мне приказали, И так как я разозлил палачей своим сопротивлением, то они стянули меня особенно туго, потом перевернули на спину, как какое-нибудь бревно. |
| It did not seem so bad at first. | Поначалу мое положение показалось мне не слишком плохим. |
| When they closed my door, with clang and clash of levered boltage, and left me in the utter dark, it was eleven o'clock in the morning. | Когда они с шумом и грохотом захлопнули дверь, накинув на нее болт, и оставили меня в полной темноте, было одиннадцать часов утра.
|