| Elimination of waste motion was my speciality. | Борьба с нецелесообразными движениями была ведь моей специальностью. |
| Before the invention of steam or steam-driven looms three thousand years before, I had rotted in prison in old Babylon; and, trust me, I speak the truth when I say that in that ancient day we prisoners wove more efficiently on hand-looms than did the prisoners in the steam-powered loom-rooms of San Quentin. | До изобретения пара или паровых станков, три тысячи лет назад, я гнил в тюрьме Древнего Вавилона; и, поверьте мне, я говорю правду, утверждая, что в те древние времена мы, узники, гораздо продуктивнее работали на ручных станках, чем работают арестанты на паровых станках Сан-Квэнтина. |
| The crime of waste was abhorrent. | Бессмысленный труд стал мне нестерпим. |
| I rebelled. | Я взбунтовался. |
| I tried to show the guards a score or so of more efficient ways. | Я попробовал было показать надзирателям десятокдругой более продуктивных приемов. |
| I was reported. | На меня донесли. |
| I was given the dungeon and the starvation of light and food. | Меня посадили в карцер и лишили света и пищи. |
| I emerged and tried to work in the chaos of inefficiency of the loom-rooms. | Я вышел и опять попробовал работать в хаотической бессмыслице станков. |
| I rebelled. I was given the dungeon, plus the strait-jacket. | Опять взбунтовался, опять -- карцер и вдобавок смирительная рубашка. |
| I was spread-eagled, and thumbed-up, and privily beaten by the stupid guards whose totality of intelligence was only just sufficient to show them that I was different from them and not so stupid. | Меня распинали, связывали и тайком поколачивали грубые надзиратели, у которых ума хватало только на то, чтобы чувствовать, что я не похож на них и не так глуп, как они. |
| Two years of this witless persecution I endured. | Два года длилось это бессмысленное преследование. |
| It is terrible for a man to be tied down and gnawed by rats. | Тяжко и страшно человеку быть связанным и отданным на растерзание крысам. |
| The stupid brutes of guards were rats, and they gnawed the intelligence of me, gnawed all the fine nerves of the quick of me and of the consciousness of me. | Грубые сторожа были этими крысами; они грызли мою душу, выгрызали тончайшие волокна моего сознания. |
| And I, who in my past have been a most valiant fighter, in this present life was no fighter at all. | А я, в моей прежней жизни отважнейший боец, в этой нынешней жизни совсем не был бойцом. |
| I was a farmer, an agriculturist, a desk-tied professor, a laboratory slave, interested only in the soil and the increase of the productiveness of the soil. | Я был земледельцем-агрономом, кабинетным профессором, рабом лаборатории, интересующимся только почвой и повышением ее производительности. |
| I fought in the Philippines because it was the tradition of the Standings to fight. | Я дрался на Филиппинах потому, что у Стэндингов была традиция драться. |
| I had no aptitude for fighting. | У меня не было дарований воина. |
| It was all too ridiculous, the introducing of disruptive foreign substances into the bodies of little black men-folk. | Как нелепо это введение разрывных инородных тел в тела маленьких черных людей. |
| It was laughable to behold Science prostituting all the might of its achievement and the wit of its inventors to the violent introducing of foreign substances into the bodies of black folk. | Смешно было видеть, как наука проституирует мощь своих достижений и ум своих изобретателей в целях насильственного введения инородных тел в организмы черных людей. |
| As I say, in obedience to the tradition of the Standings I went to war and found that I had no aptitude for war. | Как я уже говорил, я пошел на войну, только повинуясь традиции Стэндингов, и убедился, что у меня нет воинских дарований. |
| So did my officers find me out, because they made me a quartermaster's clerk, and as a clerk, at a desk, I fought through the Spanish-American War. | К такому убеждению пришли и мои начальники, ибо они сделали меня писарем квартирмейстера, и в этом чине писаря, за конторкой, я и проделал всю испано-американскую войну.
|