Ответа на этот вопрос у него не нашлось.
А посему не осталось ничего иного, как еще раз приложиться к заветной бутылке. Не прошло и минуты, как унялась дрожь в руках, все еще крепко сжимавших рычаги управления. Подключив микрофон к бортовой рации, он принялся называть координаты, а сам тем временем медленно и осторожно стал совершать заход на посадку.
В это же время на свои посадочные траектории вышли один за другим все четыре остальных корабля, направляясь к погруженному во мрак космической ночи плато.
Был полдень того промежутка суток этой планеты, который в несколько других условиях можно было бы назвать днем, но сделать этого нельзя было по той простой причине, что на этой планете светлого времени суток не существовало как такового. Высоко вверху продолжало как ни в чем ни бывало висеть мертвое солнце – огромное круглое отверстие в небесной тверди, через которое не просматривались звезды. На небосводе планеты не было привычной для глаза землян луны, и темень была страшной, если не обращать внимания на зыбкие полутени, просматриваемые в мерцающем отраженном свете других, еще не отживших свой такой уж короткий век, солнц. Корабли, совершая посадку наугад, как взбрело в голову каждому пилоту, оказавшемуся в это время за пультом управления, образовали не очень-то правильной формы круг вокруг погруженного во мрак плато. Из них уже начали выползать огромные машины и незамедлительно принялись вгрызаться в толщу массивных стен фундаментов каких-то сооружений, разбросанных в беспорядке по всему плато. Лучи ярких прожекторов во всех направлениях рассекали мрак пространства над плато.
– О чем это, интересно, ты так сейчас сосредоточенно думаешь? Я, кажется не ошиблась? – спросила Люси, глядя наружу через иллюминатор.
Она переоделась в другой комбинезон, совсем недавно выстиранный и не такой вылинявший. Волосы ее были собраны лентой. Всем своим видом она пыталась показать полное безразличие к происходящему. Неряшливостью и вызывающими манерами она хотела доказать не столько остальным, сколько самой себе, насколько ей безразличен Флетчер и все, чем он занимается. Однако не требовалось особых усилий, чтобы понять истинную причину ее поведения. Жена Джо Люси, уже давно заметила ее интерес к Флетчеру. Она занималась в углу кормового отсека своим младшим сыном и тайком улыбалась происходящему, так, чтобы никто не заметил.
– О чем это? – произнес Флетчер, усаживаясь за стол. Теперь, когда посадка была успешно произведена, он методично решил накачать себя спиртным. Это было своеобразной премией, причитавшейся ему за двадцатичетырехчасовой полет в пилотском кресле разведывательного корабля, когда он нес ответственность за посадку всех кораблей флотилии. А теперь он мог позволить себе расслабиться и дать возможность другим проявить себя.
– А вот о чем! – игриво откликнулась Люси. – Об этих построенных инопланетянами зданиях. Гарри утверждает, что каждое из них в поперечнике должно было иметь не менее нескольких миль, если судить по размерам фундаментов, на которых они возводились. И наверняка такой же высоты. К тому же они настолько глубоко уходят в скальные породы под ними, что составляют как бы одно целое и никакая сила не сможет вырвать из этих стен что-нибудь полезное нам в дальнейшем. – Она не без определенной импозантности тряхнула головой, перебросив длинный тугой пучок своих волос таким образом, что теперь он свешивался не через плечо, а строго вдоль позвоночника. – Неужели у тебя не возникает вопроса, что за люди построили эти здания и зачем?
Флетчер в ответ только что-то произнес нечленораздельно.
– Я вот что имею в виду, – сказала Люси, отвернувшись от иллюминатора. – Это заставляет размышлять над течением времени, над смыслом жизни и смерти. В общем, о таких вот высоких материях.
В раздумьях она подошла к столу и села как раз напротив Флетчера.
– Неужели ты не думаешь никогда ни о чем другом, кроме выпивки? – спросила она.
Он ответил хоть и затуманенным, однако на удивление понимающим взглядом.
– У тебя именно тот тип мышления, который и положено иметь жене такого типа как Гари Экс, – он изобразил подобие улыбки и покачал головой. – Ответ мой: и да, и нет. Я думаю о ней, что да, то да! Однако я не тешу себя мыслью, будто ей самой так уж хочется, чтобы я только и делал, что думал о ней, отнюдь нет!