Но она исчезла на середине моего пояснения. Я побежал догонять её.
— Несколько десятилетий назад, когда шла война, здесь был склад боеприпасов. (Защёлкали камеры.) Совет хранил здесь огромное количество боеприпасов, как и на всех подобных складах отсюда и до Центавра. Но это было давно, — я с сожалением улыбнулся, — и теперь забыто.
— Но, проводник (я думаю, толстуха имела в виду меня!) почему яма так и не засыпана? Кто-то может пострадать! — она уже выглядела пострадавшей при одной мысли об этом.
— Нечем её засыпать, мэм. Почва — это не полезная нагрузка. Есть много более ценных вещей, необходимых для жизни и эксплуатации станции, заполняющих все имеющиеся корабли. Почва — это просто слишком дешёвая вещь, чтобы привезти её с Земли в достаточном количестве, чтобы заполнить эту дыру. Так что всё остаётся как есть.
Мы перешли к следующему интересующему нас объекту — электростанции.
— Это электростанция. (Защёлкали камеры). Каждая единица энергии, независимо от того, какого она вида и для чего используется, поступает из этого здания. Здесь собрана энергия Солнца и звёзд, здесь находятся аккумуляторы — да, мэм, вон те чёрные ящики и есть аккумуляторы, — которые позволяют этой станции находиться в космосе, а нам — жить внутри неё. Здесь, в этих машинах и… э-э, чёрных ящиках, находится всё необходимое для нашего существования. Здесь вырабатывается огромное напряжение. Обратите внимание на предупреждение, вывешенное на двери, — и я обратил их внимание на большую, выкрашенную в яркие цвета, табличку с надписью:
Здесь не было ничего похожего на шесть миллиардов вольт, но мы с Пинко убедились, что небольшое преувеличение приносит хорошие плоды. Турист, обратившийся к медицинскому работнику на борту своего корабля с ожогами электрическим током, означает для нас выговор. И эти чёртовы дураки на самом деле лезут к электричеству.
— А? Прошу прощения, мадам, я не слушал. О нет, мадам, старший сервисмен Пинко никогда не разрешает мне ездить верхом на его спине. Да, мэм, он умеет летать. Что ж, мадам, возможно, вы считаете позором, что центаврианин имеет в подчинённых землянина, но, видите ли, так положено. Сервисмен Пинко служит на этой станции почти 46 лет. Ему осталось служить ещё четыре года, до получения звание гражданина второго класса; и тогда меня повысят до старшего сервисмена, а новичок… Я имею в виду, что новый человек прибудет из какого-нибудь мира, чтобы отслужить свои 25 лет в качестве моего подчинённого. А это, дамы, диспетчерская башня… (защёлкали камеры).
Я быстро огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что Пинко не слышал, как перекормленная малышка поинтересовалась, играли ли мы с Пинко в лошадку и жокея. Его нигде не было видно.
— Это диспетчерская башня. В это здание поступает энергия непосредственно из электростанции, и здесь она распределяется и подаётся на многие сотни единиц оборудования по всей станции. Там, наверху, на втором этаже — вы можете видеть рычаги через окна — находятся сами органы управления, заставляющие каждое устройство работать, работать правильно и в нужное время. Нет, мэм, мы не можем управлять погодой. Видите ли, погода здесь всегда одна и та же, поскольку мы находимся внутри огромного металлического шара.
— С этой башни можно управлять, разумеется, дистанционно, посадочной люлькой, доставившей ваш корабль из космоса; там же находится система контроля, необходимая для удержания станции в заданной точке космоса; механизм, позволяющий управлять миллионами и миллионами вольт, получаемых нами от Солнца, и всем электрическим освещением этого места. Из этой башни следят, чтобы вода в бассейне проходила очистку каждые двадцать четыре часа и была доступна любому кораблю в любое время. Так же из башне следят, чтобы воздух, которым вы сейчас дышите, постоянно очищался, чтобы в нём не было вредных испарений и бактерий.
И вот, под непрерывное щёлканье цветных фотоаппаратов, мы обошли территорию станции по часовой стрелке — это было моё три тысячи девяносто шестое кругосветное путешествие.
Наконец я доставил вверенный мне груз к трапу и старшему стюарду. Они погрузились на борт.