Завершить создание музейной экспозиции Ванаг не успел. Обострилась болезнь, полученная на фронте. Вскоре он умер. Первая выставка «Чехов в Мелихове» открылась в 1950 году. Ни одного подлинного экспоната на ней не было, только фотокопии. Супругов Ванаг сменили Авдеевы, чтобы продолжить все начатое ими и поставить Мелихово в один ряд с Ясной Поляной, Спасским-Лутовиновом, Михайловским…
Знаменательное совпадение. Именно через Пушкиногорье шел Юрий Константинович к Чехову. Фронтовым художником попал он туда со своей частью зимой сорок четвертого. Ступая след в след за саперами, разминировавшими могилу Пушкина, его дом, видел пепел Михайловского и рисовал все, что видел.
Вчерашние фронтовики поднимали из руин памятники Отечества, «животворящие святыни» нашей духовной культуры. На усадьбе в Мелихове вновь застучали топоры — начиналось восстановление чеховского дома там, где он стоял когда-то.
— Главный архитектор реставрационной мастерской института «Моспроект» Афанасий Александрович Афанасьев обследовал каждый квадратный метр площади бывшей усадьбы, даже резные карнизы, уцелевшие в некоторых избах, — рассказывает Ю. К. Авдеев. — Затем провели раскопки фундамента дома и печей. Циркулем вымерялись каждая деталь окна, каждый лист кровельного железа, порог террасы, и все вычерчивалось на отдельных планшетах. Работа оказалась настолько трудоемкой, что, кроме нас с Любовью Яковлевной, в ней стали принимать участие старшие дети архитектора, а их у него было одиннадцать человек…
К созданию музея мы привлекли также художника С. М. Чехова, племянника писателя. С помощью Марии Павловны он сделал планы дома, усадьбы и всего имения. Сами собой распределились роли в чеховской семье. Сестра Антона Павловича «царствовала» в Ялте. Вдова, Ольга Леонардовна Книппер-Чехова, шефствовала над его московским музеем. Ну а Сергей Михайлович посвятил себя Мелихову.
Архитектор Афанасьев умер, не завершив строительства основного дома. Трудности наваливались со всех сторон. Где теперь, например, возьмешь изразцы для голландских печей, а мы к тому же искали местные, изготовленные в Серпухове, в мастерской Ватутина. Нам повезло: ломали печи в особняках серпуховского знакомого Чехова — Троицкого. Материал был обеспечен, включая медные отдушины, чугунные заслонки. Отыскался и печник, в совершенстве владевший этим теперь уже забытым ремеслом.
Приступили и к поиску рассеянных по округе мемориальных вещей. В деревне Чирково жили бывшие учительницы Талежской школы сестры Бочковы. В архиве Чехова имелось только одно их письмо к писателю, личного знакомства между ними так и не произошло. Поэтому от встречи со старушками не приходилось ждать ничего особенного. Тем не менее Юрий Константинович отправился за шесть верст в Чирково.
Добрался к сестрам уже ночью, до нитки вымокший под дождем. Разговорились. «Кое-что осталось у нас на память», — неожиданно сообщили женщины и принесли книгу стихотворений С. Дрожжина с надписью в правом верхнем углу титульного листа: «Антон Чехов». «Это Антон Павлович в библиотеку школьную подарил… А вот вам визитная карточка», — простой прямоугольный кусочек картона и на нем четко в две строчки: «Антон Павлович Чехов».
Визитная карточка легла на зеленое сукно письменного стола, и Чехов как бы вновь стал хозяином мелиховской усадьбы. С тех пор все здесь подчинено его вкусам и желаниям.
А сам стол! У него своя эпопея. И Авдеевы в ней не последние действующие лица. Чехов привыкал к вещам» умел за ними ухаживать и не любил с ними расставаться. Стол же значил для него особенно много.
5 марта 1889 года, из письма А. А. Суворину: «…Меня захватило, и я почти не отхожу от стола. Между прочим, я купил себе новый стол». То был первый письменный стол, приобретенный писателем по собственному вкусу. С ним он переехал в 1891 году на Малую Дмитровку, а в 1892 году — в Мелихово. Там стол путешествовал из комнаты в комнату, из дома во флигель и обратно, пока в 1899 году не отправился следом за хозяином в Ялту.
А. П. Чехов — М. О. Меньшикову 20 октября 1899 года: «Теперь у меня перестали стучать, стол мой на своем месте, и я могу работать». Брат писателя Михаил Павлович отмечает, что за этим столом, перевезенным из Мелихова, созданы все лучшие чеховские произведения с 1892 по 1899 год включительно. Новый стол, посланный, по сообщению Марии Павловны, в Ялту из Москвы 5 мая 1900 года, понадобился, очевидно, потому, что более подходил интерьеру просторного, недавно отстроенного дома, в котором не хватало мебели. Когда Чехов приезжал по делам из Ялты в Москву, он и там хотел иметь только свой, а не чужой, взятый напрокат письменный стол.
Ныне мелиховский стол вернулся на прежнее законное место, и если говорить о подлинных вещах Антона Павловича, их культурной ценности и эмоциональном воздействии на посетителей музея, то главным экспонатом, безусловно, является этот неповторимый письменный стол, служивший Чехову почти 12 из 25 лет его литературной деятельности…
«Не будьте педантами! Создавайте чеховское настроение» — этими словами напутствовала Мария Павловна чету Авдеевых, приехавшую к ней за консультацией. Напутствовать напутствовала, но и одарила щедро. Из Ялты они увозили целую экспозицию. Со станции в Мелихово шли пешком (дороги еще не было, транспорта тоже). На салазках тащили тяжеленный чемодан, а в рюкзаке за плечами — гипсовые слепки, служившие в мелиховские годы МаПа (так шутливо звали Марию Павловну близкие) наглядными пособиями для занятий рисунком. «Черт знает, какие Чеховы все талантливые», — говорил Левитан, глядя на ее работы.
Первый дар хранительницы Ялтинского дома-музея писателя был приурочен к музейной премьере в Мелихове. 15 июля 1954 года по решению Всемирного Совета Мира и ЮНЕСКО широко отмечалось 50-летие со дня смерти А. П. Чехова. В этот день у ворот усадьбы, на большой поляне, окаймленной тенистыми вязами, прямо на земле расположились колхозники и молодежь из соседних сел. Указом Президиума Верховного Совета РСФСР Лопасненский район был переименован в Чеховский, а рабочий поселок Лопасня — в город Чехов. Тот год можно считать началом популярности Мелихова.
Начались и подарки новому музею. Первой явилась на свет корзина, с которой Антон Павлович ездил на Сахалин. Ольге Леонардовне обшитая кожей корзина приглянулась, и актриса брала ее в дальние заграничные вояжи.
В своих воспоминаниях вдова Чехова писала: «Три чудесных весенних солнечных дня провела я в Мелихове… Все там дышало уютом, простой здоровой жизнью… Антон Павлович, такой радостный, веселый… показывал свои «владения»: пруд с карасями, которыми гордился… огород, цветник. Он очень любил все, что дает земля…» Второй раз Ольга Леонардовна навестила Мелихово в августе 1957 года. «У меня нет слов от воспоминаний», — записала она в книге отзывов. И прибавила: «Антон Павлович был бы доволен…»
Прошли годы. Давно восстановлен и успел состариться мелиховский дом. В него переселились от ближайших родственников писателя вначале сотни, а потом тысячи семейных реликвий. Более трех миллионов посетителей побывало здесь за 30 лет. Возрожденное Мелихово превратилось в традиционное место паломничества кинематографистов, литераторов, ученых. А неутомимая чета подвижников со своими верными помощниками по-прежнему благоустраивает усадьбу, открывает новые филиалы, охотится за новыми экспонатами.
Вот и сейчас в московской квартире внучатого племянника Чехова, где мы очередной раз беседуем, Юрий Константинович и Любовь Яковлевна бережно перебирают давно присмотренные ими рукописные материалы, которые вскоре составят часть фондовых поступлений музея.
Между прочим, среди его мемориальных экспонатов не только вещи, но и растения. И едва ли не интереснейшее — сахалинская гречиха, подаренная Чехову архитектором Ф. О. Шехтелем. Тогда сто семян сахалинской гречихи продавали за четыре рубля (дойная корова стоила немногим больше). Сколько трудов положили Авдеевы, чтобы она снова зацвела на усадьбе вместе с любимым чеховским огородом, собственноручно посаженными им берлинскими тополями, кольцом вязов на поляне и массой цветов тех самых сортов, о которых Антон Павлович и его сестра рассказывают в письмах.