Клим, с улыбкой слушавший домыслы Кронина, вдруг помрачнел, покосился на иллюминатор и пробормотал:
- Штанге и его экипажу от этого не легче.
Инженер дружески положил руку ему на плечо.
- Рано расстраиваться, Клим. Может быть, с ними не произошло ничего серьезного. Какая-нибудь глупая безобидная случайность.
- Какая?
- А что, если на "Ладогу" напал гигантский динозавр? - Кронин несколько оживился. - Эти твари способны на самые неожиданные поступки. Я сделал прикидочный расчет и убедился, что брахиозавр или даже тиранозавр-рекс могли бы опрокинуть "Ладогу". Серьезного ущерба кораблю это бы не причинило, но антенны дальней связи наверняка оказались бы поврежденными.
- Но какими же надо быть растяпами, чтобы допустить такого страшного зверюгу к самому кораблю!
- Не забывай, мой друг, что на "Ладоге" был только один настоящий космонавт - Юстинас Штанге, двое других - ученые.
- Ученые, конечно, - люди мудрые, но ужасно легкомысленные. Иногда они увлекаются и теряют голову, как женщины или дети. Я нисколько не удивлюсь, если узнаю, что они специально подманили к самой "Ладоге" какого-нибудь тиранозавра-рекса, чтобы пополнить свою фильмотеку уникальными кадрами.
- У тебя бывали с учеными конфликты?
- Я говорю о принципах, а не о частностях, - важно ответил Кронин, при чем тут мелкие личные конфликты? Просто ученые - ужасные люди! Еще по неосторожности алхимиков на воздух взлетали романтические рыцарские замки. В эпоху машинного производства дела пошли куда с большим размахом и в руины превращались уже целые кварталы и города. А теперь?
Кронин сокрушенно покачал головой и грустно-доверительно заключил:
- Скажу тебе откровенно: возвращаясь на Землю, я всегда волнуюсь. На месте ли она? Не превратили ли ее ученые, увлекшиеся очередным многообещающим экспериментом, в облако космической пыли или плазменную туманность?
Однако, когда "Торнадо" сблизился с планетой, шутки прекратились: несмотря на все старания, не удалось обнаружить ни малейших признаков корабля. Он как сквозь землю провалился.
- Может быть, Штанге просто перепутал координаты? - без особой уверенности предположил инженер.
- Вот именно, - сердито ответил Клим, - перепутал координаты, посадил "Ладогу" на воду вместо суши и утопил вместе с экипажем.
- Ошибиться может каждый, - в раздумье проговорил командир корабля Лобов.
- Но вероятность такой ошибки ничтожна! - обернулся к нему штурман. - И потом, ошибка в координатах никак не объясняет молчания "Ладоги".
- Верно, - согласился Лобов и добавил: - Остается одно: тщательно обследовать место посадки, может быть, и найдутся какие-нибудь следы.
Задачу обследования Клим попытался решить стереофотографированием. В точке посадки "Ладоги" он не обнаружил ничего, зато в ближайшем городе сфотографировал диплодока. Гигант преспокойно брел посредине улицы.
- А что там делает диплодок? Занимается археологическими раскопками? съязвил инженер.
- Придется тебе самому расспросить его об этом.
- У нас еще все впереди, - пробормотал Кронин.
Инженер был не в духе. Он возлагал большие надежды на радиометрическую аппаратуру, совсем недавно установленную на корабле, но аппаратура писала лишь слабый фон пустыни.
- Ты пощупай город, - в шутку предложил Клим, - может быть, "Ладога" в нем спряталась. Не зря же туда ходят любопытные диплодоки!
Инженер пожал плечами и механически навел аппаратуру на город. Когда после экспозиции он стал просматривать ленту записи, у него, что называется, глаза полезли на лоб. Клим, наблюдавший за работой товарища, мгновенно оказался рядом с ним.
- "Ладога"?
- Не мешай! - отозвался Кронин. И сколько его ни тормошил Клим, оставался глух и нем, как египетская мумия. Только закончив анализ, он откинулся на спинку кресла, посмотрел на Клима невидящими глазами и бесстрастно сообщил:
- Это не "Ладога". Но наличие ядерной энергетики на Мезе можно считать доказанным.
- Что?!
- Смотри сам, - коротко предложил Кронин.
Клим плюхнулся в освобожденное инженером кресло и впился глазами в ленту записи, рядом с которой Кронин положил эталонную радиометрограмму. Сомнений быть не могло! Аппаратура "Торнадо" засекла точечный источник проникающей радиации, характер которой во всех деталях соответствовал излучению плутониевых реакторов, когда-то широко распространенных на Земле.