В субботу у персонального тренера был выходной, поэтому ей приходилось справляться в одиночку. Она была в розовом топе, голубых велосипедных шортах и белых кроссовках, волосы были заплетены в недлинную толстую косу. Нужен был удобный момент, чтобы подойти. Ее лицо было сосредоточенно. Он не мог от нее оторваться, от ее лица, которое то появлялось, то исчезало за стойками и перекладинами. Ловил взором все, что было доступно, плечо, коленки, каждый изгиб.
Когда она наклонялась, коса висела у нее перед грудью, а когда выпрямлялась, откидывала ее назад. Ему вспомнились пушкинские и некрасовские красавицы. Когда их проходили в школе, именно такими он их представлял. Только в сарафане, а не в топе.
Воображение нарисовало молодую славянку в поле, колосящемся такой же золотистой, как ее волосы пшеницей, в крестьянской рубахе, сосредоточенную на работе, не знающую о своей красоте. Вот она выпрямляется и смотрит из-под ладони вдаль, пряча от солнца синие глаза. А вокруг ветер водит хоровод с тяжелой пшеницей. Вдали — кромка леса и одинокие березы с плакучими ветвями. Все такое русское-русское, и она такая русская-русская… Он усмехнулся.
Она пыталась выдвинуть римский стул на нужную длину. Ее раздвинувшиеся в наклоне ягодицы натянули шорты как рекламный плакат. Выглянули стринги, как будто подмигнули. У Зудина глаза заболели от ее вызывающей красоты. У нее не получалось вставить фиксирующий болт в нужное отверстие. Вот он — момент для атаки. Он подошел.
— Может, у меня получится?
Она подняла голову. Ее прекрасное лицо раскраснелось от напряжения.
— Что получится? — ее низкий голос обаял его, она была немного раздражена.
— Попасть в эту дырку.
Они рассмеялись одновременно, и обоим стало легко. Он вставил болт, выпрямился и несколько секунд они стояли друг перед другом. Смех еще таял на их губах. Он стоял, взяв за края висевшее на шее полотенце набухшими после тренировки руками, и глядел ей в глаза. Смех застал ее, когда она еще не перевела дух после напряжения. Ее грудь учащенно дышала, высокий лоб блестел от пота. Молодое, раззадоренное физической работой тело тянуло на себя его взгляд.
— Спасибо, — ее тягучий голос стек ему в уши, как мед.
В ее глазах и улыбке было признание, что он ей по вкусу.
— Вижу, без инструктора не все получается, — сказал он.
— Да, Ярослав помогал мне со всеми этими приспособлениями, — сказала она и перевела дыхание.
— Пока его нет, если понадобится, — улыбка вот-вот была готова появиться на его лице, — можете обращаться.
Она заулыбалась, показав ровные белые зубы. Она и Ольга были одного роста, и фигуры у них были похожи, даже размер груди был приблизительно тот же — как раз, чтобы накрыть его большой ладонью. Только эта казалась здоровее, атлетичнее. Обе были безупречны, только эта — ярче, как выглянувшее солнце; а красота Ольги была спокойнее, на нее дольше надо было смотреть, чтоб ослепнуть.
Он отошел и продолжил заниматься, совершенно потеряв к этому интерес. То и дело, поглядывая в ее сторону и изобретая новый повод, чтобы подойти. Прошло несколько минут. Он делал разведение гантелей в наклоне. Перед его глазами возникли стройные ноги в белых кроссовках.
— Мне надо делать жим на наклонной скамье. Поможете?
Он поднял скамью на нужный угол, опустил гриф. Она села и довольно широко, не стесняясь, поставила ноги, взяла гриф и сделала несколько повторений. Ее руки не по-женски твердо держали гриф. У нее были крепкие ногти, покрытые красным лаком.
— Зачем тебе это упражнение? — спросил он, когда она опустила гриф.
— Для груди. Чтобы грудь была выше, — она немного растерялась, показала рукой, как приподнимется грудь.
— Ты делаешь его так, что грудь будет ниже.
— Ниже?!
— Не до пола, конечно, — он усмехнулся.
— Мне его показал Ярослав.
— Упражнение хорошее, просто ты неправильно делаешь.
Она сложила губы и подняла брови.
— Не туда опускаешь гриф. У тебя работают плечи — передние дельты. А чтобы работала грудь, надо опускать сюда, — он коснулся ее межключичной впадины.
В этом было что-то решающее. Их тела коснулись, опрокинув заградительные рубежи, выставленные природой и ей самой. Он взял ее врасплох, проигнорировав ее прямой взгляд.
Внешне ничего не изменилось, просто он понял, что путь открыт. Если б он сейчас начал ее лапать, она бы не знала, что делать, просто не смогла бы сопротивляться.
— Попробуй еще раз.