— В Шондонг.
— Это что?
— Увидишь.
Глава X
10
Вход в клуб сиял желтой подсветкой. На улицу, как из пещеры, доносились густые ритмичные звуки, от которых дрожали стеклянные двери. Прыгающие огни отражались в стеклах дорогих автомобилей.
— Я здесь не была, — сказала Настя.
Когда они проходили рамку, их встретили охранники парень и девушка. Они были в форме, напоминавшей форму американских полицейских. Уже в фойе музыка долбила так, что надо было кричать, чтобы тебя услышали.
— Добрый вечер!
Девушка подошла к Зудину, парень — к Насте. Здесь было так принято. Девушка присела, провела рукой по его бедрам до самого верха, поднялась, прошлась по поясу. Она стала очень близко, почти касаясь козырьком форменной бейсболки его подбородка.
Зудин видел, как парень присел перед Настей.
— Не надо, — сказала она и подняла край платья.
— Спасибо, — пробормотал он.
— Круто, — сказала Настя, когда они прошли рамку. Ей нравилось такое начало.
Он повел ее плохо освещенным коридором, потом по лестнице. Они оказались в огромном зале, оформленном под пещеру. С высокого потолка свисали импровизированные сталактиты, на стенах были изображены первобытные люди, совокупляющиеся в оргиях. Все сверкало огнями. В подвешенных под потолком клетках танцевали девушки, извиваясь блестящими русалочьими телами. Долбежка была такой, что нельзя было расслышать даже собственные мысли, можно было только ощущать.
Он влек ее в самую гущу, где гремела музыка, как первобытный там-там, и вспышки страбоскопов вырывали из тьмы изгибающиеся силуэты танцующих. Ультрафиолет мягким сиянием подсвечивал все белое: рубашки, блузки, улыбки. Зудин был в узких черных брюках и приталенной бордовой рубашке, расстегнутой на три пуговицы. Они прекрасно смотрелись вдвоем и притягивали к себе внимание. Парни отрывались от своих девушек и смотрели на Настю. Их глаза были похожи на влажные языки. Ей нравилось, что на нее так смотрят.
— Куда ты меня ведешь? — крикнула она.
— В бар!
Бармен почтительно кивнул Зудину. За стойкой яркие вспышки не резали по глазам. Они повернулись друг к другу и стали лизаться глазами.
— Что будешь пить? — спросил он.
— А ты?
— Не знаю, может виски!
— Я хочу Пина Коладу!
— Пина Коладу и апельсиновый сок!
Бармен взял бутылку рома, стал жонглировать ей, подбрасывал из-за плеча и ловил.
— Браво! — она хлопнула в ладоши.
— За такой трюк — без сдачи! — Зудин положил деньги.
Бармен наполнил высокий бокал из нескольких бутылок, добавил взбитые сливки, лед, кусочек ананаса и вишню. Настя подвинула к себе бокал, потянула из трубочки.
— Я думал, ты предпочитаешь махито, — сказал Зудин.
— Надоело. Хочу чего-нибудь другого!
Они смотрели друг на друга и улыбались светящимися улыбками.
— Тебе идет эта рубашка! — прошептала она, дотронувшись губами до его уха.
— А тебе — это платье!
— Оно классное!
— Не дает покоя один вопрос!
— Ты о чем?
— Тот парень на входе, охранник, — он видел, какие у тебя сегодня трусы, а я еще нет.
— Ты меня и без трусов видел.
— Но вот так, чтобы такая красавица ни с того ни с сего показала…
— Он каждый день видит сотню женских трусов.
— Думаю, тебя он долго не забудет. Я видел его лицо.
— Ну, что мне сделать, хочешь, я задеру перед тобой платье прямо здесь? — ее глаза заблестели, он почувствовал, что она готова это сделать.
Она провела по бедрам и взяла край платья. Ее плечи двигались в такт музыке.
Сзади нее протиснулся молодой парень, она подалась вперед, чтобы пропустить его. Он вытянул шею, чтобы увидеть ее лицо и грудь. Зудин метнул в него свирепый взгляд и парень исчез.
— Хочешь потанцевать? — спросила она.
— Попозже.
— Я хочу сейчас!
Он пожал плечами.
— Тебе не нравится здесь?
— Почему же, этот клуб сейчас популярен!
— Здесь классно!
Он не сводил с нее глаз.
— Ты не сердишься на меня из-за Яны?
— На что я должен сердиться?
— Из-за нее мы уехали от твоих друзей.
— Мне и самому уже хотелось свалить.
— Ты не против, если я допью и пойду потанцую?
— Конечно, нет!
Она залпом осушила бокал и поднялась, вся наполненная движением, как электричеством. Поцеловала его и пошла. Она хотела танцевать, как хотела бы секса, почти бежала, двигая бедрами, чтобы унять зуд. Он тут же пожалел, что отпустил ее одну. Кавказец с горбатым носом проводил ее выразительным взглядом. Она ушла в самую гущу, утонула в охваченной судорогами человеческой массе. Разноцветные вспышки фиксировали словно кадры обрывки движений. Зудин видел копну ее золотистых волос и как она рукой убирает волосы от лица.