— Бармен! Еще водки и лимон!
Он опрокинул рюмку и раздавил зубами раздирающую рот кислоту. Когда он обернулся, он увидел, что возле девушек трется тот же сопливый мальчишка. Водка бросилась в голову, захотелось двигаться. Он пошел в толпу, не спуская глаз с девушек. Энергия танца капала с потолка на дергающиеся тела, подсвечивала их яркими вспышками.
Он шел, протискиваясь между горячими телами, втягивая их солоноватый запах. Прижимаясь, они оставляли на нем свою разгоряченную влагу. Девушки чувствовали его тестостерон, провожали его глазами. Он проходил через них, высокий, в расстегнутой на груди темно-красной рубашке, с твердым лицом, как терминатор. Они хотели его, он чувствовал, как под кожей у них зудит от желания, но его влекло к той, что была лучше всех.
Парень дергался рядом с ней, как будто их включили в одну розетку, что-то говорил, тычась носом ей в волосы. Она не обращала на него внимания. Зудин дернул его за руку.
— Отвали!
Парень огрызнулся взглядом и растворился в толпе, оставив поле за доминантным самцом. Яна подошла к Насте сзади, обхватила за талию и притянула к себе. Настя дернулась, пытаясь вырваться, и обернулась.
— Это ты?
Яна захохотала. Настя сняла с себя ее руку и отступила. Яна двинулась к ней с виноватой улыбкой, как будто питалась ее кровью. Настя посмотрела вокруг себя. Первобытная пляска ввела всех в экстаз. Горячие и влажные тела жались к ней со всех сторон, терлись, толкали, заражая энергией танца.
Хотелось двигаться. Она повернулась и нырнула в толпу. Яна на минуту потеряла ее, тянула шею, чтобы разглядеть ее в беснующейся массе. Ее глаза горели как у голодной, она крутила головой, вглядываясь в сверкающие обрывки реальности, как упустившая добычу хищница.
Настя сбежала, нырнула в танцующую массу. Наконец, она почувствовала свободу, отдалась танцу, как незнакомцу, имени которого не успела спросить. Безумный ритм, казалось, колотил в ней самой. Заставлял двигаться все яростней. Ощущение слепой радости охватило ее. Она чувствовала только ритм и свое тело, как подпрыгивает грудь, как вздрагивают ляжки.
Ей никто не был нужен, Хотелось просто танцевать. И она танцевала, пока не почувствовала на себе нежные руки. Она подняла глаза и сквозь упавшие на лицо волосы увидела Яну. Ей показалось, что Яна готова заплакать, таким умоляющим было ее лицо, говорившее как бы: Только не прогоняй меня!
И такими же умоляющими были ее теплые ладони, которые бережно, как вазу, держали ее за талию. Насте ужасно не хотелось отказывать этим ладоням, но она еще боялась их, и хотела игры. И она снова вырвалась и побежала. Яна устремилась за ней. Настя оглядывалась, пока не поняла, что Яна не оставит ее. Она решила, что нужно вернуться к Зудину, и стала искать его в толпе.
Убегая от Яны, она буквально налетела на него. Он стоял как утес в реке бесноватых. Она столкнулась с ним и обрадовалась, что нашла его, прижалась к нему спиной, вжалась в него, как в раковину. Она потянула его за бедра прижимаясь к нему ягодицами, спиной, чувствуя затылком его лицо. Он обнял ее. Она взяла его руки и прижала к себе. Гладила себя ими, жала ими свою грудь.
Появилась Яна и стала смотреть на нее как зачарованная, подошла и положила руки на руки Зудина и прижалась к ней. Настя оказалась меж двумя разгоряченными телами, это распаляло ее. Мужская и женская энергия пронизывали ее с двух сторон, закручиваясь в ней вихрем. Она закрыла глаза, помчалась в далекие миры. Зудин видел, как Яна тянулась к ее лицу, мучаясь от нежности.
Они слились втроем в едином движении, которое шло снизу, от бедер, оттуда, где рождалась энергия. Насте стало жарко, она обмякла, стала ниже и их груди оказались на одном уровне. Яна прижалась еще сильней, придавила ее грудь своей грудью, погладила с боков. Губы Насти открылись. Яне показалось, что у нее вырвался возглас и сразу утонул в бушующем звуке. Тела стали влажными.
Вдруг все исчезло — музыка, сверкание огней. Все оказались в душной темноте. Только в баре, как через неплотную ткань, светилась подсветка. Было жарко, слышалось только собственное дыхание. Зудин, Настя и Яна отслоились друг от друга.
Вновь, словно взрыв, ударила музыка и вспыхнул свет. Пауза оказалась недолгой. Зудин обнял Настю и потрогал ее внизу. Ее лобок, словно вынутый из печи пирожок, шепнул ему: «Съешь меня!». На его руку легла другая рука, маленькая и горячая, и стала направлять ее, толкать дальше, между настиных ног. Он как будто окунул руку в топленый мед двух женских тел. Этот мед проникал в него через кожу и скапливался внизу живота, и густел.