Москва приближалась. Поток стал плотным и вскоре замедлился, а Зудин хотел гнать. Они молчали и этим выдавали себя. Молчание было красноречивее слов. Движение почти остановилось, машины продвигались короткими рывками. Зудин перестроился на обочину, но вскоре и обочину затянула вереница автомобилей. Стало совсем светло. Дым из выхлопных труб поднимался как пар, словно зимой.
-..твою мать! Суббота же! Откуда столько народу! — вырвалось у Зудина.
— Здесь всегда пробки, — пробормотала Ромашка.
Он чуть не врезал ей наотмашь, чтобы заткнулась.
— Не говори ерунду.
Разве это он сказал? Ведь он не собирался ничего говорить. Зудин взглянул на нее. Ромашка молчала, схватив на горле ворот куртки смуглыми пальцами с ярко-красными ногтями. Вчера эти пальцы держались за сашкин член, им нравилось трогать такой здоровый член, гонять на нем шкуру. Зудин глянул на дорогу и опять на нее. Ему показалось, она сейчас раскроет рот и заговорит. Они встретились глазами. Он почувствовал толчок.
-..твою мать!
Он не успел затормозить и стукнул Тойоту-Камри, которая шла впереди. Он включил аварийку и вышел. Из Камри вылез невысокий кавказец.
— Ты что, ездить не умеешь?
Зудин приготовился к драке.
— С кем не бывает! Извини.
Кавказец подошел, посмотрел на бампер. Зудин протиснулся между машинами и наклонился. На Рейндж Ровере чуть погнулся номерной знак. На бампере Камри рядом со знаком была царапина.
— Вот, — провел пальцем кавказец.
— Это ерунда. Это и тысячи не стоит.
— Смеешься? Ты же видишь, машина дорогая, как говоришь — тысячи не стоит!
— Не такая уж дорогая.
— Тебе это Жигули, что ли? — кавказец начал закипать.
— Ладно, давай — трешку и — по рукам?
— Смеешься? Все, я гаишников вызываю.
— Ладно — пятерка.
Кавказец уставился на него. Теперь Зудин начал злиться.
— Ремонт тут не нужен. Если не присматриваться, ничего не видно. Просто, так как я не прав, я предлагаю тебе пять штук. Я считаю это справедливым в данной ситуации.
— Ладно, договорились, — кавказец скривился, словно делал одолжение. — Просто я опаздываю.
— Бумага есть? Расписку написать.
— Нет.
Зудин вернулся в машину, открыл бардачок. Ромашка поджала ноги.
— Надолго?
Он не ответил, взял бумагу и вышел. Когда кавказец написал расписку, Зудин прочел ее и отдал деньги.
— Ладно, давай аккуратно езди, — кавказец протянул руку.
— Пошел ты… — Зудин направился к своей машине.
Кавказец что-то выкрикнул, хлопнул дверью.
— Уже все? — удивилась Ромашка.
Зудин тронулся и перестроился влево, чтобы объехать Камри.
— Все нормально?
Ее показное участие выглядело по-идиотски. Зудин снова закипел. Кавказец на Камри отвлек на несколько минут, и вот все вернулось.
— Вы договорились? — похоже, она, во что бы то ни стало, решила не молчать.
— Да.
— Ты дал ему денег?
Зудин кивнул.
— Сколько?
— Пять тысяч.
— За что? — возмутилась она. — Чурке какому-то!
— Чурке? Кто бы говорил! — заревел он, — сама-то давно из-под такого вылезла? Ты же только под такими и была!
Ее лицо сморщилось и застыло в этой гримасе, как будто у нее остановилось дыхание. Зудин смотрел на Ромашку, видел, как она разродилась болью, которой с утра не могла разродиться. Он обрадовался как ребенок. Глянул на дорогу и опять на нее, стал бросать в нее слова, словно тыкать рогатиной.
— Ты же тварь. Конченая. Тебя только в бытовку гастарбайтерам.
— Ты же сам пригласил… — пролепетала она.
— Да кто б тебя приглашал, если б ты нормальная была! Купчиха…твою мать! Мразь ты!
— Останови! — закричала она. — Останови машину!
Зудин резко перестроился и остановил.
— Пошла вон, тварь!
Ромашка пыталась отстегнуть ремень. Ему хотелось ударить ее кулаком в лицо. Ее движения были отчаянными, словно машина тонула. Наконец, дверь открылась. Зудин толкнул ее в плечо, которое показалось ему не по-женски неподатливым. Она качнулась, но не упала, вышла и оставила дверь открытой, и смотрела на него. Он увидел ее сумку на заднем сиденье, хотел швырнуть в нее из машины, но этого показалось мало. Зудин выскочил из машины, подошел к Ромашке и с силой швырнул сумку ей в лицо. Она вскрикнула, голова откинулась, она шагнула назад, но не упала.