Ольга легла на живот, Зудин вернул руку ей на талию.
— Ужинать будем в ресторане, — сказал он. — Надеюсь, ты взяла с собой платье?
Он надел свои просторные штаны и цветастую гавайскую рубашку. Она — короткое белое платье с голубыми полосками, с открытыми плечами и грудью. Волосы как бы небрежно были схвачены в узел, казалось, стоит потрогать их и они рассыплются по спине. Лицо лишь слегка было тронуто косметикой, в ушах сверкали сережки. Женственные плечи стягивали бретельки платья и лифчика. Ольга редко надевала платья, предпочитая джинсы или брюки, поэтому ноги казались голыми до неприличия. Она была полна опьяняющей телесности, как взрослая роскошная женщина, и при этом ужасно стеснялась. Зудин загляделся; столько было нескромности в ее скромности.
Они снова мчались на скутере по убегающей в джунгли серой ленте. Ольга держалась, обняв Зудина и прижавшись к нему коленями, ей было не страшно. Ветер бился в гавайке и трепал подол платья.
Ресторан стоял на берегу в нескольких метрах от моря. Это была роскошная лачуга, утонувшая в прибрежной зелени. Веселые голоса звучали со всех сторон, нос щекотали незнакомые запахи. Зудин взял Ольгу за руку и повел узким проходом; она едва поспевала, шлепая в босоножках по доскам. Им приветливо улыбались татуированные голые до пояса тайцы.
Смуглая тайка проводила их к столику, который находился на высокой, открытой с трех сторон веранде. Боб Марли в своей шапке-растаманке смотрел со стены. Столик был высоко, с одной стороны была видна сцена, а с другой — море, бледно-голубое вблизи и ярко-синее вдали, и большие серые камни у берега. Остывающая глазунья стекала за горизонт. Казалось, будто облака плывут вдаль, а волны стремятся к берегу.
Они сели за столик. Зудин взял руку Ольги и прижался к ней щекой, их глаза встретились. Принесли вино, он наполнил бокалы и сказал:
— Такой как ты, нет на всем свете. Ты единственная и ты лучше всех!
Они чокнулись, и он выпил бокал до дна. Ольга была тронута.
— Спасибо, — пробормотала она.
На сцене появились музыканты: черный гитарист, белый барабанщик, басист, по-видимому, таец, и еще несколько человек, занятых на тамтаме и духовых, тоже тайцев.
— Hello! — поздоровался гитарист, и зазвучала музыка.
— Пойдем танцевать! — не дожидаясь ответа, Зудин взял Ольгу за руку и повел к сцене.
Музыканты играли бесподобно, рок-н-ролл, блюз, старую добрую американскую музыку. Живая музыка только началась, народ пребывал. Разные люди находились вокруг и все улыбались и казались приветливыми и беззаботными. Белые, черные, смуглые тела жались друг к другу, люди брались за руки. Смесь языков доносилась сквозь музыку, больше английского, но были и другие, местные, был и русский.
Мужчины тоже были разные, а девушки — в большинстве русские, их легко было узнать, они были красивы и раскрепощенны. Их тела, соскучившиеся по горячим рукам, двигались ритмично и плавно, лица купались в лучах заходящего солнца, или склонялись, пряча глаза. Даже если они разговаривали по-английски, было легко узнать, что они русские. Красивые полуоткрытые тела, источающие аромат желания, сочные голоса, томные интонации; в русской женщине — квинтэссенция женщины.
Будто кто-то похлопал в ладоши, задав такт, несколько аккордов на клавишных, и вот все захвачено ритмом, отмеряемым на ударных щетками. Басы поползли под ногами, заглядывая под юбки, вкрадчивый ритм завладел всем вплоть до сознания. Даже сердце стучало заодно с ним. «Melody» Роллинг Стоунз. Ольга была опьянена. Движение становилось всеобщим, музыка вводила в транс. Тела девушек стали влажными от мужских рук. Было тесно и душно, но тем удушьем, которое вводит в экстаз.
Зудин был сзади, Ольга жалась к нему всем телом, терлась об него спиной и бедрами. Он уперся ей в ягодицу, и почувствовал, как она прижалась еще сильней.
Гитарист прикоснулся к микрофону губами. Бархатный до хрипоты голос не пел, а как будто рассказывал, бормоча в ухо, что сегодняшняя ночь станет волшебной, сегодня можно все… Гитара очнулась от дремоты, застонала, заголосила срывающимся голосом. Черные пальцы трепали струны, терли их о лады, извлекая из металла человеческие эмоции.
Тело Ольги стало горячим и отзывчивым на прикосновения. Зудин притянул ее за талию, прижался губами к шее чуть ниже уха. Она склонила голову, подставляя шею.