Наверное, у меня опять был очень глупый вид. Но когда я посмотрел на Марго, моя челюсть уехала вбок, как каретка пишущей машинки. Крыльев и нимба как не бывало, передо мной стояла обычная девушка. Удивляться уже было по меньшей мере глупо, а по большей тупо. А Марго на мой немой вопрос ответила:
-Не люблю, когда меня зовут Риточкой… Но чего не сделаешь ради общего блага …
Мне ничего не оставалось, как лечь спать в заботливо разобранную мамой кровать. Влад с закрытыми глазами лежал на диване, но я чувствовал, что он не спит, а симулирует сон. Он же, наверно, спать не может. Я спросил.
-Влад, Влад, скажи, зачем ты прыгнул? Ты же уже мёртв?
-Я хотел умереть во-второй раз.
Мгновение Влад отвернулся к стене. Я отрешённо смотрел на его подрагивающую спину… На душе было как-то погано и мерзко. И ещё я никак не мог прогнать ощущение чужого, враждебного взгляда. Глаза смотрели из темноты комнаты, когда я уснул …
Изящный, словно статуэтка и вроде бы невероятно хрупкий – ведь так тонка талия, перетянутая ремнем с крупной золотой пряжкой; ноги длинные, стройные, как у молодого оленя, легко, будто летя, и в то же время так величественно, с таким достоинством, переступали со ступени на ступень. Черная блестящая кожа так шла к его длинным волосам цвета вороньего крыла, к его бледной коже. Его поступь, его осанка, его застывший в надменной маске лик источали такую силу, что перехватывало дыхание. Он был невероятно, просто сказочно хорош собой, и не было в нем ни одного изъяна. Но красота эта словно пронзала сердце ледяным колом. Аристократически тонкие, безупречно правильные черты его лица будто излучали собственный внутренний свет, но то было сияние рассветного зимнего солнца, от которого мороз кажется еще нестерпимее, впиваясь миллионом раскаленных игл, которое слепит до слез, вынуждая зажмуриться и отвернуться. Его облик можно было бы назвать томным, капризным и прелестным, если бы не лютая стужа в глазах, не насмешливый изгиб пухлых губ на всезнающем лице. Я не мог открыть глаза, не мог отвести от него взгляд… Наконец незнакомец посмотрел на меня. Будто вспышка ярчайшего белого света озарила темные своды, на несколько мгновений я ослеп, беспомощно моргая. Потом сияние начало стремительно сползаться к единому центру и на пару секунд приняло форму хрупкой лучащейся фигуры. Мне почудились огромные снежно-белые крылья за спиной парня и звуки непередаваемо прекрасной мелодии полились прямо к сердцу. Душа распахнулась навстречу этой дивной музыке, обещавшей вечное блаженство, на глазах выступили слезы радости. Но не успел я разомлеть от нежных сладчайших звуков, как какая-то неведомая сила швырнула меня назад. Видение пропало. Ко мне спускался прежний светловолосый красавец. Я по-прежнему видел его и слышал звук его голоса, но будто издалека, и движения незнакомца замедлились, словно сцена эта растянулась во времени. Слова, произносимые обманчиво знакомым голосом, многократно повторялись в сознании, как бывает, когда лежишь в лихорадке, они наслаивались друг на друга; часть – в плавной, тягучей напевности, с мягким восточным придыханием, часть – в гневливом рокоте, с твердым южным порыкиванием, часть – в злобном шипении, наподобие того, что издают змеи. Голову охватил невидимый стальной обруч с острыми шипами и стал сужаться, сжиматься, разрывая кожу, силясь проломить кость. Шипы, шевелясь, впивались в череп, под которым будто закрутился раскаленный шар, расширяясь навстречу обручу. Когда они встретились, нестерпимая боль прошила мозг, острая, как сотни одновременно вонзившихся копий. Хотелось кричать, хотелось схватиться за голову, сбросить ужасный обруч, но меня будто парализовало – я не мог пошевелить даже пальцем, и только распахнув глаза, с мольбой смотрел на прекрасного незнакомца, нисколько не сомневаясь, что пытка эта исходит от него. Незнакомец прошел мимо, напоследок обернувшись через плечо. А потом так же внезапно, как возникла, боль исчезла. Остался лишь лихорадочный озноб да холодный пот, что струйками сбегал по телу, неприятно щекоча кожу. Сознание опустело, будто его выскребли или высосали, сонливость охватила цепкими когтистыми лапками… Спать, как же хочется спать…
Глава 4 часть 2
Марина
Он ещё жив? Однако...
Жить — значит рисковать всем. В противном случае ты просто вялая кучка беспорядочно собранных молекул, плывущих по течению Вселенной.