— У нашей малышки, Чайковской, — как мило это звучит, аж ласкает слух. В следующую минуту послышался какой-то шорох, а после голос учителя в трубке.
— Чайковская, какого хрена ты не на уроках? У тебя через полчаса география! — недовольно высказался учитель. Именно в этот момент я осознала, что проспала целых три урока. Нет, не то, чтобы я сомневалась в своих способностях, но всё же была удивлена.
— Быстро собирайся, я буду через десять минут, — ответить ничего я не успела, потому что сразу последовали короткие гудки. Я окончательно отказываюсь понимать этого странного человека. Нет, серьёзно, он хоть сам знает чего хочет? То — уйди из моей жизни, то — буду через десять минут. Вот по сравнению со Стасом, я, возможно, даже более адекватный человек. Я хоть и не знаю чего хочу, но, хотя бы, делаю это молча.
***
Я, наверное, никогда ещё не собиралась с такой скоростью. Спустя семь минут мы с Линдой уже стояли возле подъезда. Девушка, в свою очередь, даже и не пыталась одеться. Она проспала последние минуты до выхода, а после всего лишь одела свою куртку сверху спального костюма, который я ей дала ночью. Это была махровая розовая пижамка с мишками. Девушка в ней выглядела забавно, особенно после того, как к ней прибавились чёрные сапожки и кожаная куртка. Спустя ещё пару минут подъехала машина из которой вышел Миша и Стас.
Уже краем уха я слышала как Миша, то кричит и злится на Линду, то просит прощение за вчерашнее. Посмотреть на это возможности не было, так как Стас, злость которого было видно невооружённым взглядом, она плескалась из него, как лава во время извержения вулкана, мгновенно потянул меня за руку, в сторону школы.
Его рука крепко сжимала моё запястье, можно сказать слишком. Он не останавливался ни на секунду, отчего я успела запыхаться, совсем как в тот раз, когда мы поднимались пешком на шестнадцатый этаж. Тогда у меня, хотя бы, была возможность остановиться, а сейчас этот, сорвавшийся с цепи цербер, тащит меня, без возможность передохнуть. Интересно, он во всем такой резкий?
Мои ноги скользят по образовавшемуся ночью, в последствии дождя, льду и кажется, что вот-вот я кувырком полечу носом в замёрзший асфальт. Едва удержавшись от очередного падения моему терпению пришёл конец.
— Да что ты, чёрт возьми, себе позволяешь? — я резко попыталась вырвать свою руку, но не тут-то было, Стас, который, наконец-то, остановился и окинул меня испепеляющим взглядом, сжал её ещё сильнее.
— Больно! — я скривилась и даже непроизвольно всхлипнула, отчего парень, видимо осознав, что перегнул, отпустил моё запястье.
— От тебя одни проблемы, Чайковская! — грубо произнёс он, продолжая нашу «войну» взглядами. Да, я, теперь, смотрела на него с не меньшей яростью.
— Что?! — срываясь на крик я пыталась удержать свои порывы расцарапать лицо учителя своими длинными и острыми ногтями.
— Мы искали её всю ночь! — твердо заявил Стас. Моя ярость немного приугасла, вероятно, как и его. Я поняла, что они действительно переживали. Но в чем моя вина? Я же насильно её не тянула, к тому же не знала, что будут искать.
— И вообще, какого чёрта ты не на уроках? — парень продолжил сверлить меня взглядом. Чувствую себя нашкодившим ребёнком, которого хотят выпороть отцовским ремнём.
— Я, вообще-то, не собираюсь туда сегодня идти! — какая же наглая ложь, но сейчас она показалась мне самым верным ответом на его вопрос.
— Вот тут ты глубоко ошибаешься, — ухмыльнувшись начал учитель. — Ты сейчас же идёшь со мной на географию и пишешь контрольную работу, и если ты посмеешь написать её ниже, чем на пять с плюсом, ты об этом пожалеешь, — я прекрасно слышала в его голосе сарказм, который снова приводил меня в ярость. Вот кто он мне такой, чтобы я его слушала?
Моё тело и разум боролись с желанием развернуться и уйти подальше от школы, назло этому наглецу, который вздумал мной манипулировать.
И я убежала. В сторону школы, конечно, но что поделаешь. Лишние проблемы мне не нужны. Тем более перспектива пересекаться с ним чаще положенного уроками географии.
Хотя, кому я вру, разве что сама себе. Стас вызывал внутри меня бурю эмоций. Касаниями он заставлял электрический ток пронзать мое тело и учащать скорость биения сердца до предела, а словами — приводил меня в ярость, от которой хотелось убить его на том самом месте. Ещё ни к кому я не испытывала таких противоречивых и сильных чувств.
***