Она направилась к отцу, но он так глубоко погрузился в работу, что даже не заметил ее приближения, пока она не заговорила с ним.
— Думаю, мне пора возвращаться домой, папа.
— Неужели? — удивился герцог.
— Уже поздно, и, если мы собираемся обедать у графа, мне надо переодеться и привести себя в порядок.
Герцог улыбнулся.
— Никогда тебя не видел такой замарашкой, — признался он. — Полагаю, нам обоим следует позаботиться о своем виде, хотя, несомненно, мы вряд ли сможем соответствовать изысканной роскоши графского замка.
— Знаешь ли ты что-нибудь об этом графе, кроме того, что он покровительствует художникам-импрессионистам?
— Можно сказать, ничего. Как все богатые французы, он живет в роскоши. Но, думаю, ему далеко до прежних правителей Ле-Бо.
Симонетта рассмеялась.
— Я бы предпочла обедать в старом замке, а не у графа.
Представляешь, как было бы замечательно!
— О да, ты права! Но там мы не смогли бы восхищаться творением Моне. По правде говоря, эта картина — единственное оправдание пустой траты времени. Оно нам с тобой сейчас дорого.
Тон, каким отец произнес эти слова, заставил Симонетту внимательно посмотреть на него.
— Я рада, папа, что тебе, как и мне, граф не понравился.
Герцог ничего не ответил, молча разглядывая свою работу. Немного подождав, Симонетта спросила:
— Скажи, нам обязательно надо обедать у него сегодня?
— Мы приняли его приглашение. Сейчас отказываться было бы неприлично. Но, откровенно говоря, знакомство с подобными людьми меня мало интересует. Мы посмотрим картины из его коллекции и забудем о нем.
Герцога явно раздражали комплименты, которыми граф осыпал Симонетту. Да и то, как этот человек целовал ее руку, ему не понравилось, хотя он ни словом не обмолвился об этом дочери.
— Совершенно с тобой согласна. Это будет весьма благоразумно с нашей стороны, папа.
И Симонетта направилась к дому. Мари уже приготовила ей ванну в небольшой туалетной комнате, расположенной рядом со спальней ее отца. Там же стояли наготове чаны с холодной и горячей водой.
Вымывшись, Симонетта побежала наверх, чтобы подыскать себе подходящий наряд. Выбор у нее был небольшой.
Она решила остановиться на розовом платье, которое миссис Бейнс перешила из ее детского туалета для вечернего чая. Портниха украсила его турнюром и поясом, который завязывался большим бантом.
Конечно, это было не то, что наряд от Фредерика Уорта, но для молодой девушки он был очень мил и, очевидно, недорог.
После того как они пересекли границу, Симонетта по настоянию отца собирала свои длинные волосы в скромный пучок на затылке. Сейчас она уложила их более модно, стараясь, однако, не слишком усложнять прическу. Попутно Симонетта вспомнила, как изощрялась ее горничная, чтобы добиться совершенства к тому моменту, когда ее мисс начнет выезжать в свет.
«Не хочу выглядеть как нищенка на балу, — сказала девушка сама себе, — но даже сам граф не должен заподозрить меня в том, что я не та, за кого выдаю себя».
Симонетта уже спустилась вниз, когда в дверь постучал лакей в нарядной ливрее. На его лице явственно отражалось презрение к обитателям этой лачуги, куда его послали по какой-то ему не ведомой причине.
Симонетта подошла к двери отцовской спальни.
— Карета прибыла, папа!
— Пусть подождет. Не могу найти свою булавку для галстука.
Девушка зашла в комнату и нашла ее в небольшой шкатулке, которую Джарвис собрал для хозяина. Там лежало не меньше дюжины булавок и несколько пар запонок.
— Откуда мне знать, куда он их припрятал, — раздраженно пробурчал герцог. — У меня была отличная идея вообще не надевать галстук. Так значительно удобнее.
— Но тебе придется его надеть.
— Не стоило принимать это проклятое приглашение. — Герцог закрепил булавку и добавил:
— Я совершил большую глупость, Симонетта. Зачем мне ехать в замок, в который никогда не пригласят моих друзей!
— С которыми тебе намного приятнее проводить время, — рассмеялась Симонетта.
— Да, и я отправляюсь в гостиницу. Скажи лакею, что мы не едем.
— Папа, тебе нельзя так поступить! Это действительно слишком невежливо. Вдруг такое пренебрежение приличиями вызовет неприязнь графа ко всем художникам, и он вообще перестанет приобретать картины импрессионистов!
— Разумная мысль! — согласился герцог. — Пожалуй, мне следует принести себя в жертву.
— И мы должны уговорить графа расширить его коллекцию современной живописи.
Герцог натянул бархатный пиджак.
— Живее, Симонетта! С любой досадной докукой лучше разделываться побыстрее. — Тут он первый раз обратил внимание на дочь.
— С чего это ты так принарядилась?
— Принарядилась, папа?!
— Ну да. А где платья, которые вы с портнихой переделывали специально для нашей поездки?
— Это — одно из них.
— Что ж… Но ты и в нем выглядишь слишком нарядно, — проворчал герцог. — Не кокетничай с графом. Мы уедем, как только позволят приличия. Сразу же после обеда.
— Ну, конечно, папа. Я хочу только увидеть его коллекцию.
Герцог продолжал недовольно хмуриться…
Верх кареты был опущен, и Симонетта, совершенно очарованная, следила, как лучи заходящего солнца освещали сначала скалистые горы, окружавшие замок Ле-Бо, а затем долину по другую сторону хребта.
Они проехали через несколько небольших деревушек, где по обеим сторонам росли деревья, а сводчатые арки, воздвигнутые еще во времена римского владычества, отмечали границы селений.
После получасовой езды они достигли моста, откуда среди деревьев уже были видны башни и кровля графского замка.
Вблизи он производил внушительное впечатление.
Симонетта с трудом подавляла восторженный трепет.
Она столько читала о французских замках! Не меньше рассказывал ей отец! И вот сейчас ей предстояло увидеть подобный замок собственными глазами.
Их провели в холл, из которого наверх шла резная мраморная лестница, а затем — в салон. С первого взгляда Симонетта отметила изысканность и элегантность обстановки, которую и ожидала увидеть. Стены салона украшали картины. Те самые, которые они с отцом хотели увидеть.
Граф ждал их. На нем был вечерний костюм столь же изысканный, как окружающая обстановка, а наряд стоявшей рядом с ним дамы сразу же заставил девушку почувствовать себя Золушкой до ее поездки на бал.
— Добро пожаловать, мсье Колверт, добро пожаловать, мадемуазель Симонетта! — радушно приветствовал их граф, направляясь навстречу им. — Это большое удовольствие — принимать вас обоих в моем замке.
Они обменялись рукопожатиями. На сей раз граф не стал целовать руку девушки, за что она была ему благодарна.
— Позвольте мне представить вас моей сестре, которая неожиданно приехала: графиня де ля Тур, мсье Колверт и мадемуазель Симонетта.
Темные, такие же, как у брата, глаза графини разглядывали герцога с таким любопытством, что Симонетте это показалось даже оскорбительным. Ее саму эта дама вряд ли заметила.
— Смотрите-ка! — воскликнула графиня. — Мой братец не говорил мне, что импрессионисты вдруг стали высокими, красивыми и утонченными! Это нечто новенькое!
— Вы льстите мне, мадам! — ответил герцог.
— Впрочем, ведь вы англичанин! Это другое дело! — продолжала графиня.
Теперь она говорила по-английски. Несомненно, она хорошо знала язык, а ее французский акцент казался очаровательным.
Перед обедом подали шампанское, по словам графа, присланное с собственных его виноградников. Затем все перешли в столовую, где стены украшали работы французских мастеров.
Симонетта искренне забавлялась, наблюдая, как графиня изо всех сил старается пленить отца. Она льстила ему так умело, что девушка не могла не восторгаться этой игрой, столь изысканно отточенной и умелой.
— Мне хотелось бы поговорить с вами, — обратился граф к Симонетте, как только его сестра полностью завладела вниманием герцога.