Подходя к домику, она с удивлением увидела сквозь незанавешенное окно, что Ковальчук, уже успевший переодеться, сидит в её кресле, завернувшись в её одеяло. Состроив гримасу удивления, Оксана потянула на себя дверь и зашла в домик. Поставив кружку с чаем на стол, она, наклонив голову, выжидающе посмотрела на Ковальчука, который, чуть улыбаясь, упорно делал вид, что не замечает её.
― Алексей Викторович, ― нарушила тишину Оксана. ― Зачем вы завернулись в моё одеяло? ― Вся эта ситуация была одновременно смешной и нелепой. Зябликову начал распирать смех.
― Чтобы оно не остыло, ― выразительно глядя на Оксану своими пронзительными чёрными глазами в оправе длинных ресниц, которым Зябликова отчаянно завидовала, ответил Ковальчук.
― Ну… спасибо, что ли, ― неуверенно поблагодарила она, подходя ближе. ― Теперь можете его вернуть? ― Оксана протянула руку и выжидающе посмотрела на мужчину.
Ковальчук нехотя, с демонстративным вздохом, поднялся из кресла и протянул Зябликовой нагретое одеяло. При передаче их руки соприкоснулись, и по всему телу Оксаны словно пробежал электрический ток. Он был холодный, но странно горячил. Зябликова даже почувствовала, как у неё зарделись щёки. Ковальчук же остался неизменно спокойным, только его глаза на загорелом лице улыбались.
Оксана молча устроилась в кресле и вновь взяла книгу, однако чтение не шло. Она или читала раз за разом одну и ту же строчку, или совершенно не понимала смысл написанного, прислушиваясь и наблюдая боковым зрением за мужчиной, который подвинул к себе стул и расположился на нём, взяв со стола журнал учёта. Он делал вид, что читает, но Оксана буквально всей кожей ощущала на себе его взгляд.
Когда накал безмолвного разглядывания друг друга достиг своего пика, и даже воздух, казалось, разогрелся вокруг них, Оксана решительно и громко захлопнула книгу. Она уже хотела открыть рот, чтобы спросить, что Ковальчуку, собственно, от неё надо, но в этот момент лампочка тихо щёлкнула, и свет погас на всём стационаре, ― дядя Паша отключил генератор.
― Вот чёрт! ― ругнулась Оксана.
Она уже хотела бросить всё и отправиться спать, но в этот момент в темноте заскрипел стул Ковальчука, и Зябликова почувствовала на своём лице тёплое дыхание мужчины, а на своих плечах ― его руки. От него пахло мятной зубной пастой и пеной для бритья, видимо, он успел побывать в бане. Когда он оказался так близко от Оксаны, у неё перехватило дыхание, а сердце начало гулко и быстро биться.
― Зачем ты покрасила волосы? ― мягко спросил Ковальчук, пропуская сквозь пальцы тёмно-красные локоны Зябликовой. ― В чём причина?
Его ладонь переместилась на шею Оксаны, а подушечки пальцев нежно поглаживали её кожу и тонкие волоски на загривке. От этих прикосновений Зябликову бросило в жар, а в груди разлилось странное возбуждение.
― Просто захотелось, ― хрипло ответила она, и сама поразилась своему голосу. ― А что? Вам не нравится?
― Тебе очень идёт. ― Дыхание Ковальчука стало ближе, глаза Зябликовой, постепенно привыкшие к темноте, различили контуры его лица. ― Ты очень красивая девушка.
― Спасибо, ― негромко ответила Оксана, чуть отодвигаясь назад. ― Может, я принесу свечу? ― Она решила разрядить обстановку, хотя и понимала, что всё происходящее нелепо, но так желанно.
― Неси, ― произнёс Ковальчук, нехотя отодвигаясь от неё, но не убирая одну руку с её плеча и слегка сжимая его.
Зябликова осторожно встала и мягко коснулась прохладными пальцами руки мужчины.
― Как же я пойду за свечкой, если вы меня держите, Алексей Викторович?
― Зови меня на «ты», ― было понятно, что он улыбается, ― мы же одни.
― Хорошо, Лёша, ― Оксана впервые назвала Ковальчука по имени вслух, а не про себя, ― тогда можно вопрос?
― Спрашивай.
― Когда ты настоящий? Когда злишься на меня и других студентов или сейчас? ― Она говорила тихо, стараясь сдержать охватившее её волнение.
― Я всегда настоящий, ― ответил ей Алексей. Его ладонь мягко соскользнула с плеча Оксаны, проведя по её руке. ― Ну, иди за свечкой, а я принесу что-нибудь, во что её можно поставить.
На слегка трясущихся ногах и с идеально выпрямленной спиной Оксана, отбросив назад пряди волос, направилась в свою комнату, откуда вскоре вернулась, держа в руке большую восковую свечку, сгоревшую наполовину. Её уже ждал Ковальчук, нашедший где-то подсвечник.
Чиркнула спичка, вспыхнул яркий огонёк, и фитиль запылал, освещая маленькое помещение неярким мягким светом. Оксана вновь забралась в своё кресло и взяла кружку с чаем, держа её обеими руками. Напиток ещё не успел остыть, и она с наслаждением отпила небольшой глоток.
Пока Зябликова наслаждалась чаем, Ковальчук наблюдал за ней, рассеянно разминая пальцы рук, отчего суставы неприятно щёлкали. Эти звуки нервировали Оксану, и она, в конце концов, не выдержав, произнесла:
― Зачем так делать, Алексей Вик… Лёша?
― Если бы не нужно было, не делал бы, ― с напускным высокомерием ответил ей мужчина, однако щёлкать перестал.
― Зачем ты позвал меня с собой? ― этот вопрос Оксана хотела задать давно. ― Ведь шефу помощь оказалась ни к чему.
― Я хотел поехать в «Тайгу» с тобой, ― просто ответил Ковальчук, внимательно глядя на Зябликову. ― И ты, кажется, была не против.
― Ты немного так припозднился, ― буркнула Оксана. ― Года так на три-четыре.
― Но ведь не опоздал, ― возразил мужчина, наклоняясь к ней и беря её ладони в свои.
― Только не говори, что это всё на одну ночь, и у таких отношений нет будущего, — сразу решила всё высказать Зябликова. — И не надо баек про возраст и то, что мужской организм стареет после двадцати семи. — Она выжидающе посмотрела на Ковальчука. В этот момент на кону было всё.
— С тобой я так поступать не хочу, — ответил, наконец, Алексей.
— Тогда поцелуй меня, — опустив глаза, тихо проговорила Оксана.
Их губы встретились.
***
Оксана лежала на спине и завороженно наблюдала за тем, как раздевается в темноте Ковальчук. Мужчина, не спеша, снял с себя сначала куртку, затем майку и брюки. Когда его руки скользнули вниз, стягивая трусы, Зябликова невольно сглотнула подкативший к горлу комок. Алексей, тем временем, подошёл ближе и присел на край кровати.
— Если не хочешь, не будем, — мягко произнёс он, сохраняя между собой и Оксаной расстояние. — Я не обижусь и не уйду.
— Всё хорошо, — проведя кончиком языка по пересохшим от волнения губам, ответила Зябликова. — Я готова. — Она улыбнулась, подбадривая скорее себя, чем его.
Вместо ответа мужчина забрался на кровать и взяв Оксану за руки, нежно, но настойчиво притянул её к себе. Зябликова, робко и нерешительно, завела руки за спину Алексея, и осторожно, словно пробуя, провела кончиками пальцев по его широкой крепкой спине. Это было поразительно — чувствовать, как ладони касаются прохладной кожи, ощущать плавные движения тренированных мышц. Оксана даже затаила дыхание, сосредотачиваясь на своих чувствах.
Она положила подбородок на плечо Ковальчука, и ей вдруг сильно захотелось поцеловать это красивое тело. Она несмело подняла голову и коснулась лёгким поцелуем шеи мужчины. Алексей слегка дёрнулся, отчего у Зябликовой сердце ушло в пятки: вдруг ему не нравится.
— Целуешь, как будто пёрышком щекочешь, — улыбаясь, прошептал он ей. — Не бойся и целуй крепче. Вот так. — И он приник губами к нежной коже шеи Оксаны, смело и чувственно.
По всему её телу пробежала дрожь возбуждения, когда Алексей крепче приник к ней, терзая её тело. На шее он не остановился, а неспешно перешёл ниже, пробираясь к груди Оксаны. Он нежно провёл пальцем по мгновенно напрягшемуся соску, а затем проследил и всю округлость, слегка сжимая ладонь. Это было приятно, Зябликова часто задышала от удовольствия и неловко ответила на ласки мужчины, проводя руками по его груди и плечам. Она старалась не смотреть на низ его живота, но когда мужчина прижимался к ней всем телом, она чувствовала, как твёрд и напряжён его член. И всё же её раздирало любопытство.