Я уйду за предел, куда нет для материи входа,
А отсюда потянется следом незримая нить,
И вот сможет ль она заплатить там какую-то подать?
Для чего нам дано: из чего-то и что-то родить?
* * *
Впечатленье от взгляда зачем-то душе нашей надо,
Так устроено сразу, на этом и рос человек,
Мы прекрасное зрим, но с такою же жадностью гадость,
Посылая сигналы в коробку, что выше бровей.
Ну, а там эту массу кипя сортируют нейроны,
Что в кладовку, что в сердце, что сразу транзитом в утиль,
А ещё впечатленья откуда-то считывал сонный,
Много правд и соблазнов уже повстречали в пути.
Впереди горизонт – суша-море, вещь, облик ли скорый,
Целый лесоповал устремляется в наши глаза…
В горний мир, в сериал, или в плоть направляем мы взоры,
Поразмыслить бы надо, зачем этот вход и азарт?
* * *
Я обшарил свой мозг, как прожектора светолучами,
Обнаружил пустоты, а ниже – дым, облачный смог,
А под смогом лежит неподвижный заиленный камень,
И нет щелки куда отпустить бы для мыслей письмо.
Что закрыло мой мозг на замок, будто ящик Пандоры,
Почему без работы стоит генератор идей…
И душа на покое, не спорит, не стонет, не вздорит,
И не мечется в клетке, вопя: я откуда и где?
Эта крошка блаженства итог от последствия Пасхи,
Когда тело ещё не хлестнули земные дела,
Это после начнутся опять впечатленья и тряски,
И покоя не будет ни духу с душой, ни челам.
* * *
Садовода сезон, при весне, относительно скорый,
Зазевался чуть-чуть и распустится нужный росток,
Да зараза свои проявляет незримые споры,
И уже не от нас продолжается зримо рост тот.
А от нас копошенье и точно в природные сроки,
Выбираем труд главный в текущий сегодняшний день,
На глазах просыпаясь природа с посадкой торопит,
И уже не успеть в воплощении многих идей.
Вот и главное – вывод, что осенью делают ямы,
И готовят подробный, по пунктам прописанный план…
Так и в мире духовном успеха добьётся упрямый,
Тот, кто почву готовит, и чистит заранее хлам.
* * *
Обленился и стал я, почти что, как кот Епифаний,
Чья работа в нирване лежать без забот на печи,
Размышляя: зачем, и откуда, и с кем эти «сани»,
На своих ли шестках расселились мы «боги»-сверчки.
Ибо судим о всём со своей небольшой колокольни,
И бываем не в силах раздвинуть кривой горизонт,
Для чего ходит в школу обычный посредственный школьник?
Для ума, для оценок? Не знает, но мучится он.
Вот и мы так не знаем, откуда враги-супостаты
Подкрадутся нежданно, и вышибут с чуждых «саней»,
И не школьники вроде, а дяди уже бородаты,
А не знаем без Бога: где выше, прямей и видней.
* * *
Я полгода живу без трудов и больших вдохновений,
Успокоилась буря в стакане застойной воды,
Утонул в суете из коктейля заботы и лени,
Здесь душе невозможно полезное что-то родить.
Видно надобно чувствам, уму и глазам впечатлений,
А по физике действо равно противленью ему,
И выходит я чей-то слепой обеЗсиленный пленник.
Добровольно залез, на кроватку, в нирвану-тюрьму.
Но с другой стороны, так открылись текущие двери,
И в другие ломиться – Сизифа несчастного труд,
Утешает надежда и сердце ослабшее верит,
Что молитва и время – всю эту нужду перетрут.
* * *
Не в колодце я, нет, я лежу калачом на постели,
Горизонта не вижу, но больше и вниз не гляжу,
И душа чуть жива, шевелит мою плоть еле-еле:
До чего я дошёл и к какому доплыл рубежу?
Был же раньше полёт, пусть не космос, сродни дельтаплану,
Направление знал, чуял ямы и встречный поток…
Где и как получил я духовно кровавую рану?
Позабыл, что мир сложен, и к спящим сурово жесток.
Надо срочно латать все пробоины истинным Словом,
Устраняя где течи: для этого пластырь – псалтырь.
Вся духовная брань в этом мире была и не нова,
И молитва проколет все страсти, как мыльный пузырь.
* * *
Где-то лайнеры ждут, чтоб принять пассажиров в каюты,
Где-то девы желают себя подороже отдать,
И весь мир оболгался в погоне за долларом дутым,
А на Вятке всё то же: спокойствие, тишь, благодать.
Это в наше-то время? В своей скоротечности сложной,
Где убытком грозит промедленье, рекламный застой,
Всё за деньги доступно, творить непотребное можно,
И не впишется в рынок обычный трудяга простой.
Но с другой стороны, у нас мало бандюг, наркоманов,
В доброте ли отличье, от вечно спешащих людей?