Часы показывали четверть восьмого. В школе уже началась дискотека. Никогда в жизни я не ходил на дискотеки и сейчас не собирался, если бы не одно «но» — у меня в руке был талисман (я был так расстроен, что даже не спрятал фигурку в подъезде), который должен быть у своего обладателя.
Сорвавшись, как торнадо, я натянул куртку и кеды и кинулся к школе. Отчим что-то кричал, но я его не слышал. По пути я встретил брата, переваливающегося со ступеньки на ступеньку. Он злобно прорычал вместо приветствия, чтобы я шел домой, но я уже хлопнул входной дверью. Морозный ветер обжег и без того пылающее лицо. Я бежал к школе, словно от этого зависела моя жизнь.
На крыльце курили старшеклассники, их не гоняли учителя. В честь праздника, не иначе. Я взбежал по лестнице на третий этаж, где был актовый зал, и ворвался в душное, темное помещение, наполненное громкой попсовой музыкой. Посередине зала стояла елка, украшенная десятками нитей гирлянд, и лишь они были освещением во всем зале. Школьники дергались в такт музыке, висли друг на друге, прижимались друг к другу. Я сразу заметил Диму. Он танцевал на сцене с Алиной. На девушке было короткое серебристое платье и я, глядя снизу вверх, мог разглядеть ее белые трусики. Сам Дима был в белоснежной рубашке, так выделяющейся в темноте, галстуке и темных брюках. Ему сверху только фрака не хватало, и можно на прием к королеве.
Я скинул куртку где-то у стены, поднялся на сцену и дотронулся до Диминого плеча. Он недовольно повернулся и замер, увидев меня. Алина подняла брови в немом вопросе. Набравшись смелости, я крикнул:
— Можно тебя на минутку?
Дима скривился. А мое сердце забилось еще быстрей. Господи, какой же я идиот. Ну и зачем я все это делаю? Алина шепнула ему что-то на ухо и ушла.
— Что ты хотел?
— Давай не здесь?
— А где? Слушай, я никуда не пойду.
— Но... — беспомощно завертел головой я. – Необязательно далеко идти. Давай хотя бы зайдем за кулисы?
Он кивнул, выглядя при этом не слишком довольным. Мы отошли к краю сцены. Я отодвинул пыльные портьеры, пропуская его вперед. Мы оказались в маленьком закутке, пропахшем пылью и сыростью. Однако здесь было тише. Дима разглядел в стене форточку и открыл ее. Подул свежий ветер, осыпая пол снежинками.
— Ну? – Дима повернулся ко мне, упер руки в бока.
— Я… просто я, хотел сказать…
Я особо никогда не блистал в ораторском мастерстве, а тут и вовсе сник. Ну не мог я ничего сказать. А то, что крутилось на языке, было и вовсе глупостью. Вместо слов я протянул ему пантеру. Он недоуменно посмотрел на меня, взял талисман, поднес поближе к лицу, чтобы разглядеть. По мере того, как он разглядывал пантеру, его лицо озаряла улыбка.
— Это мне?
Так недоверчиво, что я проникся.
— Да, тебе.
— Но… сколько же она стоит?
Конечно, Дима умный мальчик, он понял, что я из очень бедной семьи. По моему виду это сразу заметно.
— Это подарок. О цене подарков не спрашивают.
— О, Санька, спасибо, я…
— Послушай, я сейчас скажу, а ты не перебивай. Я скажу, а потом ты можешь говорить, что хочешь, можешь даже ударить меня.
— Зачем мне…
— Не перебивай! – укоризненно сказал я и глубоко вздохнул. – Дима, прости, я не могу больше быть твоим другом, — он открыл рот, но я не обратил на это внимание. – Понимаешь, я понял. Мало того, что я неудачник, урод и дурак, так я еще и голубой. И люблю тебя, Димка, очень люблю. Прости!
К концу моей речи, я уже ничего не видел – слезы застилали глаза. Я не понимал, что я делаю, зачем… Единственное, я чувствовал, что должен. Мне важно было, чтобы Дима знал. Благодаря Диме я понял, что хоть что-то представляю собой, раз такой парень обратил на меня внимание. Он единственный был добр ко мне, участлив. Он не виноват в крахе нашей дружбы. Это все я. Сам не знаю, как так вышло. Я засыпал с его именем, просыпался с ним же... Не помню, всегда ли я таким был, нравились ли мне девочки… Вроде Алина ничего… Но это все стало неважным. Наша дружба была самым светлым в моей жизни. И я сохраню ее в памяти до конца моих дней.
Наугад я дернул портьеру, стремясь оказаться от этого места как можно дальше, боясь увидеть отвращение в голубых глазах. Я запутался в ткани, меня обдало пылью, я чихнул и оказался в кольце теплых рук. Когда я понял, что Дима обнимает меня, то задрожал. Он так близко, что я чувствую запах свежести, исходящий от него. Он такой горячий, такой непередаваемо родной. Я всхлипнул, открыл рот, собираясь сказать что-нибудь глупое и не вязавшееся со всем происходящим, но он с легкой улыбкой покачал головой. Взял меня за подбородок, и его губы накрыли мои.
Это был первый поцелуй в моей жизни.
Как там описывают его в книжках? Волнительно, трепещуще, охренительно? Так вот, это в миллион раз круче. Это как сидеть за рулем самой быстрой машины в мире, вдавить газ и за две секунды разогнаться до ста километров. Адреналин, мурашки по коже. Кровь мчалась по венам, сердце стучало, окончательно сойдя с ума, дышать совершенно не было возможности. И в то же время все это было где-то далеко, а Дима был рядом, сейчас и всегда.
Мои ноги подкосились, и я бы упал, если бы не он, уверенно поддерживающий меня. Дима отстранился лишь для того, чтобы покрыть поцелуями мою шею. Я едва сдержал стон. Господи, это было невыносимо приятно. Как я столько лет прожил, не зная, что это так прекрасно?
— Дима, Димка, — зашептал я.
— Что? – со смешком отозвался он.
— Ты, мы… — выяснилось, что я к тому же терял способность говорить. – Ты, нет, я… Мы целовались?
— Ага, — усмехнулся он, не переставая целовать мое ухо, щекоча его дыханием.
— Я тебе нравлюсь?
— А не заметно?
— Но ты… такой красивый, умный, а я такой лох.
— Так, — он взял меня за плечи и легонько встряхнул. – Я не разрешаю тебе говорить так о моем парне.
— Что?
— Ну а ты как хотел? Что после всего я отпущу тебя?