- Правда?
- Правда!
- И ты не боишься, что твой ребенок родится в этом месте и что у него не будет всего того, что было у нас?
- Пусть так, но зато у него будет самая лучшая мама на свете.
По щеке у Энни потекла слезинка, и я стер ее поцелуем.
- И если вдруг я забеременею, ты не испугаешься и не расстроишься? – она снова заглянула мне в глаза.
- Я буду самым счастливым человеком на свете.
- Даже если это произойдет совсем скоро?
- Даже если это уже произошло! Мне все равно когда это случиться и где. Сам факт, что женщина, которую я люблю сильнее жизни, носит моего ребенка, затмит все на свете.
Теперь на ее лице появилась счастливая улыбка, и она крепко обняла меня.
- Стоит мне закрыть глаза, и я представляю, как укачиваю на руках малыша, - прошептала она совсем тихо.
- Тогда я, как хороший муж, обязуюсь поскорее исполнить твою мечту.
Она засмеялась, а потом подняла голову и поцеловала меня.
- Ради этого стоило выходить замуж, - прошептала она мне в губы, улыбаясь.
- Я покажу тебе и другие преимущества брака, миссис Одейр, - так же шепотом ответил я.
- Только не сейчас, - ее губы растянулись в улыбке. - Сейчас у меня другие планы.
Она снова поцеловала меня и обвила мою шею своими руками.
И мне захотелось прижать ее к себе так сильно, чтобы мы навечно соединились в одно целое, и нам бы никогда не пришлось расстаться.
========== Глава 8. Волны, разбивающиеся о скалы ==========
- Я снова с вами не соглашусь, мистер, - Хеймитч уже злится. Об этом говорит складка между бровей и небрежный тон. – Пит никогда не реагировал плохо на Энни. Да и на Финника тоже. Вы, кстати говоря, сами это видели.
- Президент Койн поручила мне… - Хеймитч его перебивает.
- Мне. Плевать. На. Это, - злобно выплевывает он каждое слово.
Охранник хмурится, но ничего не отвечает. Хеймитч нервно перешагивает с ноги на ногу.
- Этому парню завтра ехать в Капитолий, - он показывает на меня пальцем. – Здесь у него остается беременная жена. Неужели вы думаете, что ему хочется стоять здесь и наблюдать за такими истуканами, как вы, вместо того, чтобы пойти к ней и провести этот день вместе?
- Я не заставляю никого здесь стоять, - сухо отвечает охранник, даже не взглянув на меня.
Губы Хеймитча превращаются в тоненькую полосочку. Он так зол, что даже мне становится страшно.
- Ладно. Мы уйдем. Только ответь на еще один вопрос, - охранник поворачивается к Хеймитчу лицом и вопросительно наклоняет голову вбок. – Президент Койн приказала тебе относиться к этому парню как к опасному преступнику или как к тяжелобольному?
Верзила-охранник замолкает, обдумывая ответ, и тут где-то справа от нас раздается мелодичный женский голосок.
- Кто тяжелобольной?
От этого голоса у меня сразу появляется улыбка на лице. Энни тоже улыбается, увидев меня, а потом видит злого Хеймитча и сразу хмурится.
- С Питом что-то случилось? – в ее голосе слышится волнение.
- Как к опасному тяжелобольному преступнику, - наконец отвечает охранник и отворачивается от Хеймитча. Глаза старого ментора от бешенства наливаются кровью, как у быка. Он кидает на меня взгляд, и я поджимаю губы, не зная, что ответить.
- Про кого это он? – шепчет мне Энни.
- Про Пита, - отвечаю я, и глаза у Энни широко раскрываются от удивления. Секунду она обдумывает то, что услышала, а потом с кулаками кидается на охранника. – Как! Ты! Смеешь! – верзила отмахивается от нее, как от назойливой мухи, а Хеймитч хватает Энни за руку.
- Тише, девочка. Ты можешь ударить свою руку, - Хеймитч специально произносит последнее предложение громче нужного.
Я подхожу к Энни и обнимаю ее вокруг талии.
- Пойдем отсюда, - говорю, обращаясь к ней и к Хеймитчу. – Поговорим с Питом за обедом.
Хеймитч кивает и уходит, продолжая возмущаться.
- Парень ведь сам попросил, чтобы ты пришел к нему! Они, что, не понимают, что удерживая его взаперти, как какую-то бешеную собаку, они сделают еще хуже?!
- Пит хотел тебя видеть? – Энни вопросительно поднимает бровь, обращаясь ко мне. – Почему я не знала?
- Он сказал мне это за завтраком. Я забыл тебе рассказать.
- Хм… И что же он хотел?
- В том-то и дело, что не знаю. Эти гориллы нам даже не разрешили с ним поговорить.
- Он знает, что это уезжаешь завтра? – голос Энни срывается, как и каждый раз, стоит ей только заговорить об этом.
- Да… Президент говорила это при нем.
- Ты переживаешь за него? – тихонько спрашивает Энни уже около нашего отсека.
- Конечно, - не задумываясь, отвечаю я. - Они с Китнисс стали для меня почти семьей.
- Не почти семьей, а семьей, - добавляет Энни, и я согласно киваю. – Я позабочусь о нем, пока вас не будет. Хеймитч мне поможет.
- Отлично, - отвечаю я, а в горле у меня возникает неприятный комок. «Пока вас не будет».
Становится тоскливо от мысли о расставании. Энни замечает это и нежно обнимает меня.
- Не переживай. Обо мне тоже позаботятся. Тем более, я теперь не одна, - я не вижу ее лица, но точно знаю, что она улыбается. Моя рука уже по привычке переносится ей на живот. Он уже не такой плоский, как раньше, и это меня только радует. Энни носит широкие рубашки, чтобы даже этот маленький бугорок никто не заметил. Во всем дистрикте об этом знают единицы: я, Хеймитч и пара врачей (ну и охранники Пита, которые, готов поспорить, даже не обратили на эту информацию внимание). Ей не хочется, чтобы кто-то переживал из-за ее беременности, в то время как поводов для волнения и так предостаточно.
- Да, - шепчу я. – Не одна.
- К твоему возвращению я уже буду похожа на толстого пингвина, - хохочет она.
- Не говори глупостей. Ты будешь только прекрасней через пару месяцев.
Я пытаюсь выдавить улыбку, но ничего не выходит.
«К твоему возвращению»…
Я вспоминаю об этих сложных многочасовых разговорах, на которых каждый из нашего отряда заверял, что готов погибнуть ради Китнисс. Возможно, многие говорили неправду, но я был честен.
К моему возвращению…
Я понимаю, что ничего не хочу сильнее, чем вернуться обратно.
***
Мы приходим в столовую раньше, чем нужно, но Пит уже сидит на своем месте в окружении двух охранников. Он всегда приходит раньше. Обычно, его взгляд направлен в никуда, а руки до крови разжимают наручники (он говорит, что это помогает сосредоточиться), сегодня же он что-то пишет на маленьком листке бумаги.
Я подхожу ближе и пониманию, что был не прав. Он не пишет. Рисует.
Листок выглядит помятым, а рисунок на нем выполнен обычным карандашом. Ему явно выделили то, что было не жалко, вместо того, чтобы обеспечить всеми нужными принадлежностями и посмотреть, как это на него влияет.
- Как дела, Пит? – весело спрашивает Энни, усаживаясь напротив. – Ух ты! Что ты рисуешь?
Пит отрывается от своего занятия и пару мгновений смотрит на Энни с непонятным выражением на лице, сжимает наручники, и возвращается в реальность.
- Привет. Все хорошо. Сейчас покажу, - потом он смотрит на меня. – Почему ты не пришел?
- Твои «друзья» меня не пустили, - я показываю ему на двух верзил позади, и он понимающе кивает.
- Я, наверное, сам виноват. Накричал утром на Дейли, сам не знаю почему. Она расстроилась, но потом сказала мне, что не обижается. Хотя я все равно извинился, - он смотрит в какую-то точку позади меня, хотя по лицу заметно, что он уже вылетел из реальности.