− Тихо, ну успокойся уже! — Тобиас немного раздраженно раскутал ребенка и, пройдя в ванную, помыл, а после перепеленал его. Спустя пару секунд пеленки снова были мокрыми. Тобиас зажмурился, представив, что это только начало его веселой жизни, и, повторив процедуру с пеленанием, про себя благодаря детство за двоюродных братьев, спустился вниз, крепко прижимая сына к груди.
− Будь у меня на виду, дружок. А я пока сделаю нам обед и позвоню на работу, надо же их предупредить, что меня не будет, — сказал он, бережно опуская ребенка на диван.
Северус в ответ внимательно посмотрел на отца, нахмурился и захныкал, заставив Тобиаса отложить телефон и ускорить процесс приготовления молочной смеси.
***
− Нет, милая, смотри как надо, — бормотал Снейп, борясь со сном и, кажется, в десятый раз показывая жене, как правильно пеленать малыша.
Эйлин выписали из больницы спустя три недели после родов, хотя, по мнению Тобиаса, она была еще слишком слаба для самостоятельной заботе о ребенке. Оставить ее одну и отправиться на работу было крайне сложно, но еще сложнее было понимать, что если и сегодня он останется дома, завтра есть им, уже троим, будет совершенно нечего. С тяжелым сердцем, положив сына в кроватку, уже привычным действием поправив одеяло и поцеловав жену в лоб, Тобиас принялся собираться на дежурство.
− Запомни, смесь надо проверять вот тут, − он постучал двумя пальцами по предплечью левой руки. Кормить каждые три часа. Если понаблюдаешь, то ты сможешь заметить, что ему нужно, и я уверен, что все будет хорошо.
Северус, вопреки всем представлениям о крикливых младенцах, плакал мало и ночью Тобиасу даже пару раз удавалось предупредить крик сына, проснувшись загодя и вовремя смешав молочную смесь. Молока у Эйлин не было, и теперь процессу приготовления смеси предстояло научиться и ей.
— Как думаешь, с ним все в порядке?
Молодая женщина прижалась лбом к спине мужа, зевая и пытаясь бороться со слабостью. Тобиас в ответ на ее вопрос лишь пожал плечами, сосредоточенно отмеряя нужное количество смеси.
— Не думаю, что что-то может быть не так, он выглядит очень хорошо. Не в пример тебе, между прочим. Как ты?
Отложив бутылочку с уже готовой смесью, он взял в руки лицо Эйлин, словно пытался прочесть по нему данные о ее самочувствии.
— Ты пыталась колдовать?
Эйлин отрицательно качнула головой и посмотрела в окно, явно показывая нежелание говорить на тему магии. В госпитале, едва она пришла в себя, целитель поспешил подробно описать ей все возможные осложнения и то, что, возможно, она вообще может потерять магию и стать сквибом.
— Боишься? — Тобиас обнял ее за плечи, раздумывая, стоит ли сейчас говорить о собственном не пойми откуда взявшемся магическом поле, удачному восстановлении посуды после выброса, о котором Эйлин помнила только со слов целителей, или лучше подождать, пока она восстановится.
— Акцио, чашка! — уверенно сказала она, направляя палочку на чашку с узором из порядком полинявшей клубники. Чашка, дрожа, поднялась в воздух и, резко пролетев мимо Эйлин, разбилась о стену.
— Я не боюсь, я просто чувствую, как с каждым днем она исчезает и я будто перестаю ее контролировать. Это как иметь руки, но не иметь возможность взять ими вилку, как терять часть себя. Любимую часть, понимаешь?!
Последнюю фразу она уже едва ли не кричала и, закончив, схватила бутылочку и убежала в спальню кормить сына.
— Репаро, — вполголоса грустно произнес Тобиас, направив палочку Эйлин на осколки, которые в свою очередь моментально собрались обратно в целую чашку.
«Думаю, что пока не стоит ей говорить об этом, — рассудил он, чувствуя одновременно радость от владения магией и грусть от ситуации в целом, убирая чашку подальше в сушилку. − Во всяком случае, надо разузнать об этом побольше и, наверное, купить собственную палочку».
***
— Снейп! — громогласный голос медсестры настиг Тобиаса, едва тот переступил порог больницы. — Никак без опозданий не можешь? Сегодня ассистируешь доктору Макномаре, ад какой-то происходит, все интерны уже заняты, у тебя будет два кесарево и аппендицит, беги мыться и в операционную живо, они уже начинают!
Тобиасу казалось, что в какой-то момент пол ушел из-под ног, ведь за рождением сына и неделей помощи Эйлин дома он совершенно забыл, что с середины февраля начинается его активная практика в качестве интерна, к которой он так долго стремился и не терял надежды получить заранее, а его как назло еще и прикрепили к самому «тяжелому» в плане характера доктору. Грегори Макномару Тобиас знал с детства и с детства же и боялся. Бывший военный врач, друг его отца, всегда серьезный и явно видевший жизнь, одним своим присутствием всегда заставлял Тобиаса чувствовать себя глупым мальчиком, случайно зашедшим в больницу вместо парка развлечений.
— Не дрейфь, парень! — Макномара по-отечески потрепал Тобиаса по плечу, неверно истолковав панику в его глазах и, насвистывая, принялся намыливать руки. — Я тоже боялся, все боятся впервые, но ты постарайся оставить свой страх здесь, хоть в рукомойнике, потому что в операционной ты со страхом мне на хрен не нужен, — закончил он строго и, держа руки на весу, словно нес невидимое блюдо, толкнув ногой дверь, вошел в операционную.
— Ради Эли, ради сына, сейчас я возьму себя в руки, — пробормотал Тобиас, глядя, как мыльная вода стекает с мелко дрожащих рук в сливное отверстие, и, ловко закрыв кран локтем, прошел в распашные двери.
Удивительно, но стоило ему очутиться в операционном зале, то все тревоги действительно остались там, за закрытыми дверями или где-то еще. Уверенной походкой он занял место рядом с хирургом, и последующий час он был глазами и руками, впитывая знания, наблюдая и выполняя свои прямые обязанности ассистента.
— Ну что, хочешь его зашить? — доктор Макномара, воодушевленный спокойно прошедшей операцией, решил поощрить старательного помощника.
— Конечно, — кивнул Тобиас, немедленно приступив к наложению швов, что, впрочем, не было для него чем-то необычным. Едва ему исполнилось десять, как отец решил, что даже если сын не будет врачом, то навык наложения швов никогда и никому не вредил, и заставлял его тренироваться при каждом удобном случае. — Готово, сэр.
Макномара, внимательно наблюдавший за процессом, кивнул и, объявив об окончании операции, поблагодарил присутствовавших и скрылся за дверью, а Тобиас, прислонившись к стене, наблюдал, как медсестры укрывают пациента и приводят в порядок операционную.
«Странное дело, — думал он. — Когда я зашивал его, я определенно чувствовал в этом какую-то магию. Будто что-то было на самых кончиках пальцев и переходило в иглу, да и сама рана вела себя хорошо, но странно».
Он посмотрел на свои руки, внимательно разглядывая даже коротко стриженные ногти, но ничего необычного заметить не смог.
— Эй, парень! Ты тут столбом стоять решил, зайди-ка ко мне, — Макномара лишь на момент появился в дверях и тут же исчез, а Тобиас, пожав плечами, пошел следом.
— Ты мне скажи, — начал хирург, едва Снейп закрыл за собой дверь его кабинета, — тебе что, в своем Неверленде не сиделось? Ты зачем сюда пришел? Или это вы так эксперименты ставите? Морти, видимо, специально от меня твои таланты скрывал? А?
Казалось, что от его благодушия не осталось и следа, и Тобиас буквально чувствовал отвращение доктора к себе.
— О чем вы? — только и смог выдавить Снейп, совершенно не понимая, в чем успел напортачить.
— О магии твоей, вот о чем! Что за заклинание ты использовал, а? Что за хрень вытворил с пациентом? Учти, если Ховерс хоть раз чихнет после операции, тебе не поздоровится! — рявкнул Макномара, треснув кулаком по столу.
— Вы знаете про магию? — уловив суть, удивленно спросил Тобиас, опираясь спиной на дверь. — Вы тоже волшебник?