Так что, стараясь не обращать внимание на боль, Северус принялся интересоваться последними новостями и даже решил, что вполне готов получить назад свои воспоминания. Восстановление памяти оказалось несколько болезненным, и после двух десятков опустевших пробирок он с грустью смотрел на оставшиеся тридцать, но твердо решил доделать все за один раз. Понаблюдав за его мучениями, Чарли извинилась за забывчивость и, сбегав в кабинет к Эйлин, принесла омут памяти. Выливая туда все содержимое пробирок, она пояснила, что разом вернуть воспоминания на их законное место гораздо проще и менее болезненно.
― Кажется, я что-то чужое захватил, ― поморщился Северус, пытаясь понять, где именно начинается один из сеансов матери, и очень удивился, поняв, что в качестве клиента была Сара.
― А еще у меня есть одна важная новость, ― между прочим произнесла Чарли, заботливо поправляя Северусу подушку.
― Ты беременна? ― шутливо спросил он и улыбнулся, довольный вернувшемуся чувству юмора. Память медленно приходила в порядок, и вместе с ней мир снова начинал обретать краски.
― Да, ― просто ответила Чарли и села у него в ногах, внимательно следя за реакцией.
А Северус растерялся. Мгновенно прикинув дату их последнего свидания, он недоверчиво покосился на живот Чарли и перевел взгляд на лицо, искренне желая, чтобы она немедленно призналась, что пошутила. Он даже переспросил, разом забыв о чужом воспоминании и боли в горле, и, снова получив тот же самый ответ, почувствовал приближение паники. Слова хлынули из него бурным потоком, и он сам не понимал, что и зачем говорит. То ругаясь, то задавая вопросы и хватаясь за голову, он попросил было Чарли подойти ближе, но, протянув руку к животу, так и не решился до него дотронуться.
― Ты, главное, дыши, ― спокойно отвечала Чарли на все его выпады, ― я хотела сказать, но не получилось. И потом, что могло изменить твое знание? Ты бы только нервничал больше.
На этот вопрос Северус не смог дать ответа и снова начал возмущаться, заявляя, что понятия не имеет, как, где, на что им жить дальше и растить ребенка. В этот самый момент в палату и вошла Эйлин.
― Чарли права, Сев, ― твердо произнесла Эйлин. Она все еще обнимала сына и смотрела на него с никак не сочетающейся с тоном жалостью, ― и потом, не стоит обвинять ее в том, что у вас двоих будет ребенок. Ты в его создании тоже участвовал.
― Я не знаю, как это вышло, ― проворчал Северус. ― Я этого даже не помню.
― Зато я помню и с удовольствием покажу в омуте памяти, как только ты встанешь на ноги, ― заметила Чарли. ― Спасибо, Эйлин.
Эйлин кивнула ей, понимая, что такая реакция сына очень предсказуема. Глядя, как потенциальная невестка сейчас с явно напускным спокойствием сидит в кресле, она вспомнила, как раньше самой Чарли заподозрила, что та не просто отравилась и заболела. А после, когда зелье подтвердило догадки Эйлин, Чарли рыдала на плече, рассказывая, как боится растить этого ребенка в одиночку, и лишь только при поддержке Эйлин и Тобиаса нашла силы его оставить.
Почувствовав, что сейчас она здесь лишняя, Эйлин с трудом оторвалась от сына и вышла из палаты, пообещав принести что-нибудь поесть.
― Извини, ― пробурчал Северус, дождавшись, пока мать скроется за дверью. ― Я просто устал, и мысль о том, что у меня будет ребенок через… ― он задумался, ― Мерлин, три месяца?
Чарли кивнула.
― Я и не ждала, что ты обрадуешься, ― наконец сказала она, решив, что первые эмоции у Северуса поутихли и уже можно говорить с ним более откровенно. ― Знаешь, я оставила его еще и потому, что боялась никогда больше тебя не увидеть. Все мы боялись, ― она замолчала, и было видно, с каким трудом дается ей каждое слово. ― Да и твои родители явно хотели видеть тебя хотя бы во внуке. Если ты не хочешь всего этого, я пойму и… ― Чарли вздохнула и разгладила юбку на коленях, ― в общем-то, я и одна, наверное, справлюсь… смогла же я нюхлера выдрессировать, ― она горько усмехнулась. ― Только не думай, что я этого хочу. Я просто понимаю, что после всего, что ты пережил, ребенок — это…
― Повод привести себя в порядок и жить дальше, ― закончил за нее Северус.
С каждым словом Чарли на душе Снейпа становилось все паршивее, и под конец он уже был готов найти маховик времени и заавадить себя за все те слова, что говорил ранее. Сосредоточенный на себе и на том, чтобы сохранить жизнь своим близким, за все это время он ни разу не задумался о том, каково им жить без возможности его увидеть. Сам он, конечно, тоже скучал, но без воспоминаний и занятый насущными проблемами, Северус иной раз мог неделю не вспоминать ни о ком из членов семьи.
― Я не хочу, чтобы ты справлялась одна, ― тихо сказал Северус, ― иди уже ко мне, а то сидишь там, как собака побитая.
Улыбнувшись, Чарли аккуратно легла рядом и, не выдержав, расплакалась, когда рука Северуса осторожно легла ей на живот.
― И кто там? ― спросил он, застыв от странного и невероятного ощущения, что под его ладонью, в животе, находится его ребенок.
― Шпион, ― сквозь слезы усмехнулась Чарли, а Северус напряженно посмотрел на нее, не понимая шутки. ― Ребенок вечно зажимается и не дает увидеть, какого он пола. Весь в тебя, вредный, ― объяснила она. Пока Чарли лежала рядом с Северусом, ей на несколько секунд показалась, что теперь все станет как прежде, но его реакция на простую шутку быстро убедила ее в обратном.
― Может, вся, а не весь, ― хмыкнул Северус, ― хотя, наверное, я бы хотел сына.
― Из-за Шарлотты? ― улыбнулась Чарли и подумала, что Северусу еще только предстоит узнать о назначенной на октябрь свадьбе.
― Именно, ― согласился он, ― я бы с ума сошел от такой дочери.
― Можно подумать, что, если твой сын станет членом банды и полжизни будет рисковать собой на чужой войне, тебя это порадует, ― поддела его Эйлин, заходя в палату. Следом за ней медленно плыли по воздуху два стаканчика с какао и пакет пончиков. Чарли слезла с койки и поймала один из стаканчиков, а Северус, глядя, с каким наслаждением она пьет, завистливо сглотнул, снова морщась от боли. Для него целители прописали отдельную диету, и время его обеда еще не пришло.
― Пойду пройдусь, ― едва слышно просипел Северус. Слова матери, пусть и сказанные шутливым тоном, сильно задели его и испортили едва поднявшееся настроение. Отвыкшему от постоянного общества Северусу снова отчаянно захотелось побыть одному.
Поняв, что занятые разговором о беременности мать и Чарли его не услышали, Северус, вздохнув, попытался подняться с места и, запоздало вспомнив о датчике, прикрепленном к его груди, случайно оторвал провод, и в ту же секунду в палате раздался писк. Эйлин первая сообразила, что произошло, и, отключив систему, быстро нажала кнопку, известившую целителей, что тревога оказалась ложной.
― Ты куда собрался? ― возмутилась она, с силой возвращая сына на подушки. ― Если тебе что-то нужно, попроси меня или Чарли. Чего ты хочешь?
― Я хочу двигаться, ― грубо ответил Северус, убирая с груди ее руку. ― Могу я пройтись уже? Или я должен прирасти к этой койке? ― прошипел он, хотя каждое слово давалось ему с огромным трудом.
Эйлин расстроенно посмотрела на сына, списывая его вспыльчивость на шок, и медленно кивнула.
― Иди, конечно, ― произнесла она тихо, ― но если что, нажми на эту кнопку, ладно?
Открыв ящик небольшой тумбы, Эйлин достала небольшую коробочку с кнопкой посередине и протянула ее сыну, а он молча сунул ее в карман халата и медленно встал с койки. Голова сразу же закружилась, в глазах потемнело, и на мгновение Северус подумал, что попал в невесомость, но еще через секунду все вернулось на свои места.
Запретив себе помогать, он, держась за перелила, проложенные вдоль стен по всей клинике, медленно вышел из палаты и просто пошел прямо. Каждый шаг тоже давался ему с огромным трудом, и, проходя мимо очередной палаты, он решил, что если там будет пусто, то обязательно сделает себе небольшой перерыв. Из-за плотной повязки на шее повернуть голову было невозможно, и, повернувшись всем телом, он заглянул за край жалюзи и испугался, узнав в пациенте собственного отца.