― Если бы я мог, то кивнул бы, ― сказал Северус. ― Лучше и не скажешь.
― Знаю, ― просто ответила Сара, ― я уже у твоей мамы столько сеансов прошла, что впору самой психологом работать, ― она усмехнулась. ― А ты не думал, что от секса бывают дети?
Северус вздохнул. Даже вернув память назад, в данный момент он не мог вспомнить того раза, что привел к беременности, и не хотел верить в собственную беспечность. Свидания с Чарли в Ирландии были раз в месяц, и секс на этих свиданиях случался еще реже. Как правило, Северус просто рассказывал ей последние события и в конце просил ее выйти из комнаты, не желая, чтобы Лорд невзначай узнал про их встречи. Дождавшись, пока за Чарли закроется дверь, он помещал воспоминания о вечере в пробирку и уходил, оставив ее на подушке.
― А ты вообще уверен, что ребенок от тебя? ― не унималась Сара. ― Бывают, конечно, случаи, когда женщина беременеет потому, что организм считает, что раз пришла война, то нужно срочно восполнять популяцию, но не факт, что это твой случай. Может, тебе просто…
― Может, тебе просто заткнуться? ― вставил Северус. ― Я верю Чарли и знаю, что ребенок мой. В тот раз я просто забыл, что на мне нет защиты, ― осклабился он, внезапно вспомнив детали последней встречи. В тот раз он сообразил, что сделал, только лишь когда Чарли поцеловала его на прощание и скрылась в душе. Просто понадеявшись, что от одного незащищенного раза ничего не случится, отдав воспоминания, он и вовсе перестал беспокоиться. Теперь, вспомнив, он понял, почему Чарли выглядела обиженной, слушая обвинения, что это именно ее ошибка и хитрый план по возвращению Северуса домой. На душе у Снейпа стало еще хуже.
― Ты везучий, как утопленник, ― хохотнула Сара. Она уже давно не реагировала на грубость в свою сторону, и выпад Северуса никак не отразился на ее приподнятом настроении. ― Ну вот, теперь ты выглядишь намного лучше. Только убери с лица это страдание, тебе оно не идет.
Она отошла на несколько шагов назад, оглядывая свое творение, и осталась очень довольна результатом. Сетуя, что в палате нет зеркала, Сара нырнула под койку и с лязгом вытащила из-под нее металлическую больничную «утку».
― Вот, смотри, ― она держала «утку» на манер зеркала, и Северус, глядя на себя, не мог поверить, что может выглядеть так хорошо. Во всяком случае, немного вытянутое отражение демонстрировало уставшего ухоженного мужчину с повязкой на шее и короткими, по меркам Северуса волосами. Проведя рукой по голове, он удивился их густоте и совершенно непривычным ощущениям от короткой стрижки.
― Их теперь даже в хвост собрать нельзя, ― пробормотал он и покосился на лежащие на одеяле длинные грязные пряди. ― Спасибо. Помыться бы еще. На меня наложили очищающее, но это все равно не то, что нормальный душ.
― Намекаешь на то, чтобы я тебя вымыла? Я могу, в принципе, ― улыбнулась Сара, ― чего я там не видела. За одно и вспомню, как оно было.
Коснувшись рукой его колена, она игриво прошлась пальцами вверх по бедру.
― Нет уж, спасибо, ― брезгливо поморщился Северус и уже почти убрал ее руку, как услышал чье-то вежливое покашливание. Сара в мгновение ока спрятала руки за спину и выронила «утку», которая с громким лязгом приземлилась на пол. Северус же, по привычке попытавшись оглянуться, дернулся от неожиданного грохота и сморщился от резкой боли в шее.
― Извини, что помешала, Северус, но пришел целитель с капельницей, и обед принесли, ― сурово сказала Эйлин. ― А тебе, Сара, я посылала сообщение об отмене нашего сеанса и решительно не понимаю, что ты тут делаешь.
― Я искала вас, чтобы сказать, что переезжаю в Монако, ― улыбнулась Сара самой милой улыбкой. ― Выхожу замуж и буду теперь богатой и знаменитой, ― хлопая глазами, сообщила она Эйлин. ― Так что этот сеанс все равно был бы последним. Всего доброго.
Быстрее, чем Северус успел среагировать, она присела и с силой поцеловала его, напоследок прикусив нижнюю губу, и, как ни в чем не бывало, прошла на выход. Трансгрессировать она тоже успела раньше, чем Эйлин, выбросив вперед руку с волшебной палочкой, прошептала одно ей известное проклятие.
― И как это понимать? ― поинтересовалась Эйлин тихим голосом, и Северус поначалу испугался ее тона, а потом вдруг развеселился. Ему резко показалось забавным, что даже Темный Лорд не мог его напугать сильнее, чем тихий и не предвещающий ничего хорошего голос матери. А ведь если подумать, то он и сам не раз использовал эту уловку, заставляя учеников нервничать и представлять его в виде своего боггарта. ― Ты что себе позволяешь? ― ярилась она. ― Пока Чарли места себе не находит от волнения, ты тут развлекаешься с этой швалью? Милая прическа, кстати, и, о, ты еще и побрился, я смотрю. Или тебе помогли?
Опустив глаза, Северус не знал, что ответить, и только сжал губы, чтобы не сказать какую-нибудь резкость.
― Она хотя бы не намекает мне о том, какое я ничтожество, ― начал он и опешил, когда Эйлин внезапно даже для самой себя впервые в жизни схватила его за ухо. ― Ты что? ― воскликнул Северус и закашлялся от острой боли в шее, ощущая во рту привкус крови, которого с каждой секундой становилось все больше. Быстрым движением выхватив из кармана матери ее волшебную палочку, дрожащей рукой он направил ее на собственное горло и сосредоточился на невербальном заклинании.
― Ничтожеством, милый, ты назвал себя сам, а я ничтожество не рожала, ― все так же тихо произнесла Эйлин, но ухо отпустила и теперь с беспокойством смотрела, как сын сам залечивает свои раны. Повязка на шее пропиталась кровью, и, судя по лицу Северуса, ему было очень больно. ― Сиди тут, перенесем все в эту палату. Раз уж ты хочешь лежать рядом с лифтами, кто я такая, чтобы перечить твой воле, ― произнесла она, едва удерживая себя от того, чтобы помочь сыну.
Не сказав больше ни слова и уверенная, что Северус справится со своими ранами, она вышла из палаты.
Позже, наблюдая, как подчеркнуто вежливо и мило общается Северус с Чарли, Эйлин с сожалением поняла, что придется очень долго и хорошо поработать, чтобы жизнь снова вошла в привычное русло, и сын вновь хотя бы отдаленно стал напоминать себя прежнего.
========== Эпилог ==========
Стереосистема, видимо, снова дала сбой, и музыка в гостиной играла очень громко, но Тобиас, казалось, совсем не испытывал дискомфорта от этой какофонии звуков. Скрестив руки на голой груди, он растерянно смотрел на свое отражение в зеркале и не мог понять, как позволил жене уговорить себя на эту авантюру. Да ни один уважающий себя целитель не стал бы делать такого в здравом уме, но Эйлин, по обыкновению, сумела найти слова и уговорить мужа.
― Это будет интересный опыт, ― передразнил ее Тобиас и показал язык своему отражению, ― такого еще никто не делал, Тобиас. Это будет весело, Тобиас, ― бурчал он и, услышав, что музыка наконец стала нормальной громкости, произнес: ― Идиот ты, Тобиас.
Он снова бросил неуверенный взгляд в зеркало, а затем, словно приняв какое-то важное для себя решение, распрямил плечи и прикрыл глаза. Медленно сосчитав до десяти, он моргнул и вновь посмотрел в зеркало. Отражение, в принципе, его устраивало. Не каждый в шестьдесят лет мог похвастаться такой фигурой (и, конечно, Тобиас никому не говорил, что чтобы достичь этих кубиков на прессе, весь последний месяц ему пришлось чуть ли не ночевать в спортивном зале), а стараниями целителей из Салатовой клиники ему можно было дать разве что сорок с половиной, но…
Тобиас страдальчески закатил глаза, и в этот момент дверь комнаты, где он одевался, открылась и внутрь впорхнула Эйлин.
― Ого, ― только и смог сказать Тобиас. Он во все глаза смотрел на жену, которая быстро прикрыла за собой дверь и облокотилась на нее спиной. Стоять на таких высоких каблуках ей было явно не комфортно.