― Ого, как я красива или ого, как меня изуродовали? ― уточнила Эйлин, впрочем, уверенная в первом варианте. ― Вот, глядя на тебя, мне сейчас хочется запереть дверь и… А впрочем, что мне мешает? ― пробормотала она и, схватив с письменного стола волшебную палочку мужа, запечатала дверь заклинанием. Переведя взгляд на Тобиаса, который теперь выглядел явно заинтересованным происходящим, она приподняла подол своего короткого блестящего платья и, кокетливо стащив с себя нижнее белье, положила его на стол рядом с волшебной палочкой.
― Я слышала, что секс отлично снимает нервное напряжение, ― подмигнула она мужу, смотрящему уже с восхищением. Сейчас перед ним разворачивалось действие одной из самых его любимых фантазий, и отказываться воплотить ее в жизнь было бы преступлением.
― Ты в курсе, что гример намазал мой живот тональным кремом? ― ехидно усмехнулся он и посмотрел на жену так, будто очень сомневается, ― и если мы сейчас этим займемся, то мне придется снова терпеть весь этот кошмар с покраской, пудрой и прочей чепухой.
― А мы аккуратненько, ― мурлыкнула Эйлин, расстегивая массивную пряжку его ремня в виде целительской эмблемы — перекрещенных палочки и кости. ― Или я все же тебе не нравлюсь?
― Ты восхитительна, ― нежно произнес Тобиас, не мешая ей орудовать с заклепками на его странных штанах, которые не надел бы ни один нормальный человек его возраста, ― и вечно ты меня втягиваешь во всякие авантюры.
Устав ждать, покуда она справится с последней заклепкой, он подхватил Эйлин за талию, развернул спиной к себе и, облокотив на стол, задрал юбку ее странного дизайнерского платья.
― Не штаны, а наказание, ― рыкнул он и рывком справился с последней застежкой.
Занятые друг другом, они даже не услышали, как Чарли постучала в дверь комнаты, предупреждая о том, что съемки начнутся через пять минут. А через десять уже Северус, которого порядком достали фотографы, постучал куда менее тактично. В отличие от Чарли, он прекрасно видел, как мать прошмыгнула к отцу в комнату, и понимал, что может означать эта закрытая заклинанием дверь.
― Предупреждаю, что могу навскидку сказать десять отпирающих заклинаний и использовать их разом, если вы немедленно не отзоветесь, ― рявкнул он, и дверь тот час открылась.
Родители ожидаемо выглядели запыхавшимися, и Северус, глядя на их раскрасневшиеся лица, криво усмехнулся.
― Надеюсь, что вы хотя бы предохранялись, ― беззлобно съехидничал он и успел уйти раньше, чем Эйлин, смеясь, запустила в сына подушкой.
― Надо сказать ему про вазектомию, ― усмехнулся Тобиас, ― да боюсь, что Чарли меня за такую идею съест. По-моему, она явно не хочет останавливаться на Эмбер.
― Ну, она же обещала ему сына, ― пожала плечами Эйлин, спешно поправляя макияж и прическу. ― Пошли уже? Твой живот ни капельки не испортился, кстати.
― И я все равно считаю, что эта затея — глупость, ― проворчал Тобиас и покорно вышел из комнаты вслед за женой.
Гостиная в доме Снейпов была уже переоборудована, и несколько прожекторов освещали интерьер в непонятном ему футуристическом стиле. Увидев за импровизированной сценой сына с внучкой на руках, Тобиас расправил плечи и шагнул вперед, будто всю жизнь позировал перед объективами для всяких там популярных журналов.
Принимать странные позы и с серьезным видом смотреть в камеру ему неожиданно понравилось, а глядя на Эйлин, он решил, что обязательно закажет несколько готовых фотографий в большом формате и повесит их в спальне.
Северус, наблюдая за тем безобразием, что вытворяют родители, лишь качал головой. По его мнению, слушая советы фотографа, мать принимала уж очень откровенные позы.
― Вот никогда не будь такой, как бабушка, ― внушил он дочери и поспешил отойти, когда фотограф, заметив ребенка на его руках, предложил поместить дочь в кадр. ― А ты даже не думай, что я когда-либо соглашусь на такое, ― предупредил он Чарли, которая с не меньшим, чем он, удивлением наблюдала за происходящим.
― Да я вообще фотографироваться не люблю, ― хихикнула она и попыталась забрать дочь себе, но Эмбер тотчас залилась плачем и протянула руки к отцу. ― И все же, ты ее балуешь, ― резюмировала Чарли, возвращая ребенка обратно. Наблюдая, как дочь мгновенно успокоилась и счастливо обхватила отца за шею, она даже загрустила. Чарли, конечно, было приятно, что Северус так проникся отцовскими чувствами, но подчас ей очень хотелось, чтобы дочь не хотела слезать именно с ее рук.
― Совершенно согласна. Со мной он так не возился, ― поддакнула Шарлотта. ― Меня он вообще один раз в магазине забыл, ― сказала она и засмеялась, увидев, как Чарли шокировано посмотрела на Северуса.
Наблюдая за родителями, она вольготно развалилась в кресле с очередной медицинской книгой в руках. Тобиас, твердо решив, что именно дочь унаследует клиники, совершенно не давал ей расслабиться.
― Я не забыл, а дал возможность поиграть там подольше, ― процедил Северус. ― А это моя ноша, ― улыбнулся он дочери, ― и мне ее носить. Да, Амелия?
― Да! ― громко крикнула дочь ему на ухо, и Северус едва не оглох. Пользуясь случаем, он сделал вид, что не замечает, как Чарли ворчит о том, что их дочь, вообще-то, зовут Эмбер.
Хотя на самом деле ничего против второго имени Чарли не имела и даже одобрила, когда Северус предложил назвать ребенка в честь матери. Эйлин, которая использовала свое второе имя лишь в официальных документах, такое решение очень удивило, но в то же время ей было невероятно приятно. А еще она не уставала поражаться, как одна маленькая девочка оказалась способна изменить то, что не удалось ей самой.
Используя все свои знания и психологические навыки, Эйлин напряженно работала, пытаясь помочь сыну пережить события последних лет. Но все разговоры и особенные подходы будто упирались в выстроенную Северусом стену. Он решительно отказывался понимать, что именно делает не так, и подчас даже Тобиасу становилось очень тяжело найти с ним общий язык.
Временами Эйлин казалось, что сын уже никогда не будет прежним. При взгляде на Чарли, которой, пожалуй, доставалось больше всех и которая стоически переносила все перепады настроения Северуса, Эйлин было искренне ее жаль. Однако стоило только Северусу взять дочь на руки, он сразу же стал другим. Если бы в тот момент Эйлин не находилась рядом, она ни за что бы не поверила, что так помолодеть и буквально засветиться от жизненной энергии и счастья можно и без помощи их первоклассных целителей.
А Северус, держа на руках новорожденную, только в этот момент до конца осознал, что стал отцом. Все старые переживания и горести мгновенно оказались где-то далеко, а мир сузился до размеров маленькой дочери. Он даже не сразу расслышал, как Чарли, которая решила, что именно Северус должен ей сказать пол малыша, уже несколько раз задала ему этот вопрос.
― Она, ― сказал Северус и внезапно улыбнулся, ― Эмбер Амелия Снейп. Так и быть, пусть первое имя будет придумано тобой, ― произнес он и, передав дочь целителю, взял Чарли за руку. Смущенный, он словно прозрел. Не зная, что сказать и чем оправдать свое отвратное поведение, Северус шептал ей первое, что приходило в голову, то прося прощения за адские три месяца рядом с ним, то благодаря за терпение и дочь, а после просто целовал ее, уставшую и явно не настолько счастливую, как он.
Впрочем, спустя год Чарли уже не была так уверена, что больше ни за что на свете не отважится родить ребенка, а через полтора робко предложила Северусу завести второго.
― Не слишком ли опрометчивый шаг для человека, с которым, как ты любишь говорить, и к алтарю никогда не пойдешь? ― удивился Северус и так и оставил вопрос без ответа.
А Эйлин и Тобиас, все ожидающие, когда же сын предложит матери его ребенка руку и сердце, очень долгое время не могли понять, в чем дело. Спрашивать об этом Чарли они не хотели, боясь невзначай обидеть ее чувства, а Северус, будто читая их мысли, все время исчезал из их поля зрения раньше, чем заходила тема о браке. Ответ на вопрос внезапно дала Шарлотта.
― Так все просто, ― сказала она, однажды услышав разговор родителей. ― Я слышала их разговор на моей неудачной свадьбе, ― пояснила она и увидела, как мать с отцом, по обыкновению, переглянулись.