— Ты чего напугалась, — он светло улыбнулся, ослабляя манжету и снимая ее с руки. — Давление повышенное, но для беременной в границах нормы.
— А зачем мне давление? — удивилась она. За то время, что они были знакомы, Тобиас не раз рассказывал ей различные врачебные факты, но сейчас в голове у Эйлин было пусто.
— Ох уж эти маги, — проворчал еле слышно Тобиас, — переломы восстанавливают за часы, а про давление не слышали. Давление, — он поднял палец вверх, призывая к вниманию, — нужно, чтобы ты жила. Именно кровяное давление обеспечивает твою жизнь и приток крови к органам и частям тела. Сейчас у тебя давление повышенное, но для беременной в пределах нормы. Волноваться не надо.
Эйлин ничего не поняла, но медленно кивнула, успокоенная словами о том, что волноваться не следует.
— А теперь, — он бесцеремонно задрал край майки, обнажив худой бледный живот, — послушаем, что там творится.
Эйлин вздрогнула от холодного прикосновения металла к животу и в замешательстве посмотрела на Тобиаса, слушающего ее живот и расплывающегося в улыбке, которой позавидовал бы и Чеширский Кот.
— Послушай, — он снял наушники и аккуратно передал их Эйлин, — правда, чудо?
Эйлин послушно сунула жесткие палочки в уши и немного дернулась от громкого шороха, но затем машинально замерла и прислушалась к странному быстрому барабанному бою, доносящемуся из стетоскопа.
— Слышишь? — шепнул Тобиас. — Это крошечное сердечко внутри тебя. Вот где волшебство.
Эйлин не могла что-либо ответить на его слова, молча дотронувшись до живота, она только сейчас поняла, что внутри нее есть настоящее маленькое живое существо, и от этого становилось дико страшно и радостно одновременно. Сняв наушники, она расплакалась, обхватив подушку, и Тобиас, разделяя ее чувства, с улыбкой гладил худую спину и черные волосы.
— Мясо, — пробормотала Эйлин из вороха одеял и шмыгнула носом. — У тебя мясо подгорает, кажется.
Чертыхнувшись, Тобиас сорвался с места и, запнувшись о ножку кровати, кубарем выкатился из комнаты.
— Все в порядке! Успел! — донеслось до неё с первого этажа.
Аромат мяса, запеченного в горшочке, постепенно наполнил комнату. Вытерев слезы, Эйлин вдруг поняла, что совсем не против съесть пару кусочков и ее тошнота куда-то исчезла. Улыбнувшись своему заплаканному отражению в оконном стекле, она на ощупь нашла тапки под кроватью и, завернувшись в одеяло, спустилась вниз.
— На ловца и зверь бежит! — парировал Тобиас, заметив ее, стоящую на нижней ступеньке лестницы. — Мое мясо в горшочке еще никого не оставляло равнодушным.
Эйлин внезапно шмыгнула носом, почувствовав себя дико виноватой, что не она сделала ужин. В голове сразу же прозвучал строгий голос бабушки Принц, вещавший, что хорошая жена всегда встречает мужа с накрытым столом, говорит мало и ведет себя тихо. У Эйлин же все было наоборот.
— Эли, ну ты чего? — спросил Тобиас, заметив слезы на её лице, и поспешил обнять Эйлин, тут же целуя соленую кожу щек.
— Я плохая хозяйка, — всхлипнула она, утыкаясь лицом ему в грудь. — И ты найдешь себе кого-то, кто умеет готовить мясо, — она снова всхлипнула, готовая разрыдаться с новой силой.
— Вот глупости. Забудь все это, хозяйка, жена. Все это глупые штампы. Ты вон какую красоту дома навела, — он махнул рукой в сторону гостиной, где теперь стояла новая красивая мебель и не было ни соринки.
— Но это же магия, — шмыгнула она носом, — а ты все руками.
— Ну хватит, — Тобиас улыбнулся, поражаясь, что можно переживать по подобным мелочам. — Главное результат, Эли. К примеру, ты сейчас взмахнешь палочкой после ужина и посуда помоется сама собой, пыль уберется и ковер выбьется. Это же замечательно и мне все равно, как именно ты это делаешь.
— Честно? — переспросила она, глядя на Снейпа своими большими черными глазами.
«Что за патологическое недоверие?» — подумал он, медленно кивая головой и вытирая зеленым кухонным полотенцем дорожки слез на ее лице.
— Пойдем уже кушать? — спросил он и Эйлин покорно кивнув, дала увести себя к столу.
Больше в тот вечер она не плакала. А после ужина они вдвоем, уютно устроившись на диване смотрели телевизор, пока в кухне, весело позвякивая, мылась немногочисленная посуда.
========== Глава 3. Фабричные фокусы ==========
— Я не понимаю, Тоби. Честно. Нам не надо много денег, нам же хватает твоей зарплаты? — произнесла Эйлин огорченно глядя на Тобиаса. Едва успев привыкнуть к тому, что у него ненормированный график, Эйлин очень не хотелось проводить еще больше времени в одиночестве. Маленький дом, пусть и стал уютным, но без Тобиаса он вызывал у Эйлин ассоциации с тюремной камерой, где было решительно нечем заняться.
Тобиас горько рассмеялся и отошел от окна, поежившись от сквозняка, гуляющего в доме.
— Нам хватает денег только на еду, — нехотя признался он. — Двоим. Я просрочил на два месяца плату за дом и нам не на что купить угля. Чертово холодное лето, — посетовал Тобиас, думая, что сильно поспешил, вытащив вату из стыков окон, — а что будет зимой? Я не хочу, чтобы ты мерзла, чтобы мерз ребенок и тебя я прошу только об одном: пожалуйста не плачь и не думай, что я тебя бросаю.
— А если роды начнутся, а тебя не будет? Скоро будет потепление, по телевизору же сказали… — грустно произнесла Эйлин цепляясь за любую возможность отговорить Тобиаса от работы на фабрике. — К тому же дома не так уж и холодно.
В противовес свои словам, Эйлин шмыгнула носом и сильнее закуталась в одеяло, которое везде таскала за собой по дому.
— Ну да, — скептически хмыкнул Тобиас, наблюдая за её действиями. — До родов еще семь месяцев, а я всегда рядом. Ну, Эли, — он подбежал к невесте, которая снова разрыдалась и завернулась в одеяло, как в кокон. — Я понимаю, все понимаю. Я тоже хочу быть рядом как можно ближе к тебе. Но на фабрике я уже договорился, это всего лишь до конца года, а потом я смогу оставаться на дежурства в больнице и это будут уже совсем другие деньги.
Эйлин вздохнула, вдыхая запах его шеи, и покорно кивнула, понимая, что это, наверное, действительно единственный способ выжить.
— Ладно, я тоже, наверное, могу найти способ работать. Дома, к примеру. Варить зелья…— задумчиво пробормотала она, обнимая Тобиаса.
— Это безопасно?— спросил Тобиас. Он забеспокоился, вспоминая что в древности алхимики использовали ядовитые травы и смеси, способные навредить ребенку в утробе.
— Ну, смотря какие, — пробормотала она, вспомнив о беременности. Токсикоз резко закончился буквально вчера утром и теперь, ввиду отсутствия большого живота, о её положении Эйлин снова ничего не напоминало.
— Я поищу что-нибудь. Даже если не зелья, то наверняка я смогу работать хотя-бы в магазине, — говорила она, понимая, что и в обычном магазине ей придется очень непросто. В маггловском мире она пока что освоилась лишь в роли домохозяйки. — Я просто не хочу тебя обременять, — тихо прошептала она на ухо Тобиасу.
— Глупости, я мужчина, и я должен кормить семью, — твердо сказал Тобиас и, встав с дивана, начал собирать рабочую сумку. Заворачивая бумагу с собой несколько бутербродов, он, задумавшись, тихо добавил: — Но если тебе не сложно, конечно, это было бы кстати. Я про зелья, — уточнил Тобиас. — Так и время будет быстрее проходить. Но для работы тебе, наверное, нужны документы. У тебя есть хоть что-то?
Эйлин отрицательно покачала головой и посмотрела в окно, где совершенно не по летнему хлестал в окно ливень.
— Я могу написать Медее. Прислала же мне она одежду, когда я попросила. Медея в общем-то всегда меня поддерживала, не думаю, что сейчас она откажет, — сказала Эйлин и нехотя слезла с дивана. — А сейчас я вспомнила, что мне нужно в Мунго. В прошлое моё посещение целитель сказал прийти тогда, когда закончится токсикоз. В маггловскую больницу я идти не хочу, уж извини.
Тобиас кивнул и, поискав в карманах, достал несколько смятых банкнот.
— Вот, — он грустно улыбнулся, понимая что до больницы придется ехать, скрываясь от контролеров. —Этого хватит, я надеюсь. Если нет, попробуй еще раз снять со счета родителей, как в тот раз, — он виновато уставился в окно. — Не знаешь, где зонт?