– Спасибо, Квинт.
Костяшки моих пальцев, стискивающих указку, уже побелели. Я представляю, как Квинт спотыкается о ножку стола или, поскользнувшись на разлитых лабораторных химикатах, подворачивает лодыжку. Или нет – еще лучше, – собираясь в спешке, он схватил не ту папку и только что раздал тридцать две копии страстного любовного послания, которое написал нашей директрисе, миссис Дженкинс. Даже он не смог бы сохранить лицо, случись такой конфуз, верно?
Ничего такого, конечно, не происходит. Моим мечтам о вселенской справедливости не суждено сбыться. Зато к тому времени, как Квинт добирается до первых рядов и, наконец, снисходит до того, чтобы взглянуть на меня, нервы немного успокаиваются. Перемена в нем мгновенна – он занимает оборону: подбородок вздергивается, взгляд темнеет, словно перед битвой. Полагаю, он готовился к этому моменту с тех пор, как вошел в класс. Неудивительно, что он не спешил раздавать бумаги.
Я пытаюсь улыбнуться, но получается похоже на оскал.
– Очень рада, что ты смог к нам присоединиться.
Он сжимает зубы.
– Как я мог пропустить такое, напарник. – Он смотрит на макет, и на мгновение на его лице появляется намек на удивление. Похоже, он даже впечатлен.
Так и должно быть. Впечатлен и в то же время стыдится того, что видит макет впервые.
– Классно сделано, – бормочет он, занимая свое место на противоположной стороне миниатюрной Мейн-стрит. – Я вижу, ты забыла о реабилитационном центре, который я предложил, но…
– Будь у меня больше помощников, возможно, я бы удовлетворила их необоснованные притязания.
Он тихо стонет.
– Забота о животных, травмированных в результате туризма и потребительского отношения, не является…
Мистер Чавес громко кашляет в кулак, прерывая перебранку, и обводит нас усталым взглядом.
– Всего два дня, ребята. Вам придется потерпеть общество друг друга буквально пару дней. Мы можем закончить доклад без кровопролития?
– Конечно, мистер Чавес, – говорю я одновременно с Квинтом, который отвечает:
– Извините, мистер Ч.
Я бросаю на него взгляд.
– Мне продолжать, или хочешь что-то добавить?
Квинт отвешивает мне поклон.
– Сцена в твоем распоряжении, – говорит он и добавляет еле слышно:
– Не то чтобы ты собиралась с кем-то ее делить.
Несколько ребят в первом ряду слышат его и хихикают. О да, он тот еще хохмач. В следующий раз попробуйте вы поработать с ним и тогда поймете, как это забавно.
Я снова пытаюсь улыбнуться.
Но, когда поворачиваюсь к презентационной доске, в голове совершенно пусто.
На чем я остановилась?
О, нет. Только не это.
Вот оно. Мой худший кошмар. Я знала, что когда-нибудь это случится. Знала, что все забуду.
И я уверена, что во всем виноват Квинт.
Паника захлестывает меня, и свободной рукой я начинаю лихорадочно перебирать карточки. Курорт и спа… прокат электрических велосипедов… Пара карточек выскальзывает и летит на пол. Лицо раскаляется, как конфорка на плите.
Квинт наклоняется и поднимает упавшие карточки. Я выхватываю их у него, сердце бешено колотится. Я чувствую, как весь класс сверлит меня глазами.
Я ненавижу Квинта. Его полное пренебрежение ко всем, кроме самого себя. Его упорное нежелание являться вовремя. Его неспособность сделать хоть что-нибудь полезное.
– Я тоже могу кое-что рассказать, – говорит Квинт.
– Я уже это делаю! – огрызаюсь я.
– Ладно, хорошо. – Он поднимает руки в защитном жесте. – Просто уточнил. Это ведь и моя презентация, знаешь ли.
Действительно. Он же так много работал над ее подготовкой.
– Что же все-таки сделает Фортуна-Бич уникальным местом? – шепчет Джуд. Я замираю и смотрю на него с благодарностью, сравнимой со злостью на Квинта. Джуд снова сигналит мне поднятыми вверх большими пальцами, и, возможно, сегодня телепатия близнецов работает, потому что я уверена, что слышу его ободряющие слова:
– Ты справишься, Прю. Просто расслабься.
Тревога отпускает. В миллионный раз я спрашиваю себя, зачем мистеру Чавесу понадобилось мучить нас вынужденным партнерством, если мы с Джудом могли бы составить потрясающую команду. Десятый класс мог бы стать приятным времяпрепровождением, если бы не морская биология и Квинт Эриксон.