- Сразу видно - первая ходка! – подала голос моя сокамерница, - радуйся, что койка вообще есть! Наши рассказывают, что было такое, что по очереди спать приходилось.
Я села на краешек и оглядела свою соседку. На вид ей было лет тридцать. И, судя по всему, она или была тут уже давно, или вела не самый здоровый образ жизни. Сожженные перегидролью волосы были сальными и торчали во все стороны, а зубы были такими, что, наверное, стоматологам в кошмарах снились.
- За что тебя? – она смачно сплюнула на пол.
- Антисоветчина, - ответила я, - а тебя?
- Кража. Сапоги у соседки сперла, а она заяву накатала, сука!
Я помолчала немного. Дожилась! Наверное, мама места себе не находит! А папа?! Вдруг и его накажут?
- И давно ты тут? – спросила я.
- Месяц. Дело приостановили.
Я покачала головой. Мне, видимо, еще повезло. На вид соседка была неагрессивной. После всех историй, что я слышала про зэков и зэчек, это был просто подарок.
И эта мысль подтвердилась на следующий же день, когда я встретилась с другими заключенными. Это было похоже на звериную стаю. Я не могла поверить, что люди бывают такими, хотя жизнь в таких условиях испортила бы любой характер. Впрочем, были и нормальные, были даже интеллигентные женщины. Но таких было меньшинство.
А в авторитете тут была некая Любка. Эта была баба под два метра ростом и сложением, как здоровенный мужик. Я намеренно не называю ее женщиной. Это была именно баба. Она была худшим из всех, кого я встречала до этого. Унижать людей было ей в радость. Она была способна на все – избить, отобрать передачу, опозорить или сделать так, чтобы человек стал изгоем. А в особенности она и ее шайка любили издеваться над «приличными». Вроде меня. И меня она сразу невзлюбила, но я избегала оказываться вне камеры в местах, не видимых для конвоя. И какое-то время мне удавалось избегать неудачных встреч.
Меня еще несколько раз вызывали на допросы, которые были точными копиями первого. Несколько раз приходили родители. К счастью, у них все было хорошо, и последствий моего ареста, кроме сплетен и пересудов, для них не было.
Но с каждым днем надежда на освобождение таяла. Я не знаю, что и кому я сделала плохого, но складывалось впечатление, словно вся система сейчас жаждала моего осуждения.
В один из дней мне все-таки не удалось избежать встречи с Любкой и ее шайкой. В этот день нас повели мыться. Я знала, что это не лучшая идея, но ходить грязной тоже было не вариант.
Ступая босыми ногами на грязный и покрытый клубками мокрых волос пол, я едва сдерживала рвотные позывы. Я встала под душ, торопливо намыливаясь и спеша поскорее очутиться в своей камере, под защитой железных решеток. Ира – моя сокамерница, была хоть и не самой приятной женщиной, но уже своей и не опасной. Смывая мыльную пену, я порадовалась, что мои волосы в мытье не нуждаются, иначе я бы здесь их просто не промыла. Но стоило лишь подумать о волосах, как о них подумал и кое-кто другой.
Я едва не захлебнулась водой от боли, когда сильная ручища сзади вырвала заколку вместе с пучком волос.
- Ну вот и попалась, цаца.
Мерзкий голос за спиной не оставлял сомнений – Любка! Я обернулась и попыталась дотянуться до полотенца. Но путь мне преградила одна их ее шестерок.
- Чего вам? – мне было страшно до одури, но виду я не показывала.
- Какая гордая, считаешь, что ты лучше нас?
- А тебе это спать не дает?
- А ты че такая дерзкая? Забыла, с кем говоришь?!
Забудешь тебя, как же. Они стояли вокруг меня, а вся охрана как назло куда-то делась. Хотя я не сомневалась в том, что это было не случайно.
- А какие косы у тебя! – протянула она, бесцеремонно хватая меня за волосы, - почему такие вот домашние мыши получают все, а мы, нормальные бабы, ничего?!
Я посмотрела на ее воронье гнездо на голове и редкие золотые зубы и подумала, что нормальной бабой ее можно назвать с натяжкой.
- А я вот я возьму-ка и заберу твои лохмы! И шиньон себе сделаю, когда на волю выйду!
Ее шестерки гадко заржали. Я посмотрела на них с бессильной злобой. Что я могла сделать? Силой мне не тягаться даже с ней одной, а звать на помощь бессмысленно. Мне отвесили смачную оплеуху, от чего моя голова мотнулась в сторону. Щека горела огнем, я стиснула зубы.
- Что, даже не заорешь? – разочаровано протянула зэчка.
Я сверлила ее ненавидящим взглядом, но чувствовала, что вот-вот разревусь. Это было именно то, чего я так боялась. Я пыталась вырываться, но знала, что это бессмысленно. Двое схватили меня за руки, прижали лицом к стене и оттянули за волосы голову назад. Приговаривая, что не заслужила я таких волос, мерзкая преступница тупой бритвой отрезала мне косу. Это не было быстро и безболезненно. Те пряди, которые бритва не взяла, она вырывала с корнем.