Мертвые игры 7
Книга седьмая: Бой со смертью
Глава первая: Выбор
Лорд Гаэр-аш и парни вернулись поздно. Ректор просто заглянул узнать, как я, Норт пришел около полуночи, лег рядом поверх одеяла и просто обнял, очень осторожно, видимо стараясь не разбудить. Я все равно не спала.
Повернувшись, прикоснулась к его лицу, провела по щеке, с проступившей щетиной, коснулась волос.
- Разбудил? Прости, - едва выдохнул он.
И больше не сказал ни слова. Я его понимала. Это мне довелось видеть изображения убитых парней лишь мельком, а они были там. Он и Эдвин. Все это время.
- А где Эдвин? - спросила, продолжая осторожно гладить, пропуская между пальцев черные заметно отросшие пряди.
- Остался у своих, в клане, - Норт говорил с трудом.
Потянувшись, обняла сильнее, прижав его голову к своей груди и продолжая медленно гладить по волосам, Дастел сжал в объятиях почти болезненно, тут же отпустил, но не отодвинулся, и продолжал обнимать, так, словно я была единственным островком тепла в ледяном океане реальности. А я думала о жестокости. Мысли были практически кощунственными, все же сложно назвать жестокими матерей погибших адептов из Академии магических искусств, но в то же время – они были магами, они точно знали, что к тому моменту, когда Норт и Эдвину атаковали их сыновей… сыновей там уже не было. Они были уже практически мертвы тогда. И все же… свое горе и боль матери обрушили на тех, кто занес клинок. И мне безумно, до слез, до крика жаль матерей, и мне жалко погибших ребят, но я вижу насколько трудно Норту, которому досталась вся тяжесть вины, и мне не до конца понятно за что. Мне в принципе не понятно за что.
- Оставайся у меня, - попросила практически.
Норт хотел было возразить, но я просто напомнила:
- Эдвин остался у своих, он не один сейчас, вот и ты просто останься со мной, пожалуйста.
Приподнявшись на локте, Дастел взглянул на меня засиявшими синим в полумраке глазами, и как-то ожесточенно произнес:
- Риа, я не нуждаюсь в жалости.
Сев, наклонилась к нему, почти коснувшись кончиком носа, и честно высказала:
- А я очень нуждаюсь в том, чтобы ты был рядом, и я могла нормально поспать хотя бы пару часов до рассвета, не терзаясь переживаниями! Норт, имей совесть!
Он кивнул, молча снял сапоги, забрался на мою постель уже полностью, и привлек меня, уложив к себе на плечо. Некоторое время мы оба молчали, а затем Норт тихо сказал:
- Хочу, чтобы ты пообещала мне кое-что.
- Что?- шепотом спросила я, осторожно касаясь кончиком пальца пуговки на его рубашке.
Несколько секунд Дастел молчал, а затем произнес:
- Если меня не станет, пообещай, что останешься с Артаном.
Моя рука на его груди замерла.
- Я не говорю, что ты должна быть с ним как женщина, - быстро уточнил Норт, - но дай слово, что останешься с ним, под его защитой. Я…
Он замолчал, я и вовсе не хотела что-либо говорить.
- Когда ты против, ты молчишь. Знаешь об этом?
- Знаю, - тихо ответила я.
Палец вновь прикоснулся к пуговке, медленно обвел ее по контуру.
- Ты хочешь вернуться к отступникам? - спустя несколько минут, с трудом проговорил вопрос Норт.
- Нет, - совершенно честно ответила я.
А затем, тихо добавила:
- Я никогда не была у отступников, Норт. Все что я знала о них было светлой стороной медали. О темной я узнаю лишь сейчас…
Когда я вернулась от мастера Агуда, дядя Тадор уже не реагировал. Я звала и звала много раз, но ответом мне была звенящая тишина и мертвенно бледный месяц. После я несколько часов просидела над планом Ульгера Шерарна, с отчаянием признав - план был гениален. План был гениален настолько, что вмешательство в него на всех этапах не принесло бы нам ничего. План был дьявольски чудовищен и он учитывал все варианты и помехи, кроме одной – меня.
Меня брат дяди Тадора не учел.
А вот все остальное…
Ульгер знал, что Норт является пробужденным темным лордом.
Знал о силе Дана с неимоверной точностью рассчитав максимум, который некромант был способен влить в заклинание.
Знал, что Эдвин практически достиг уровня Мастера меча.
Знал, что Ташши имеет доступ к запретным знаниям и в критической ситуации ими воспользуется.
План был идеален.
И этот идеальный план сейчас лежал в столе у меня. Не стала относить его Гаэр-ашу по одной простой причине - хотела дать ему возможность поспать хоть несколько часов.
- Риа, - тихо позвал Норт.
Прижалась к нему чуть сильнее и прошептала:
- Утром. Давай все утром.
Его ладонь, лежащая на моей талии, скользнула по животу и Дастел хрипло предупредил:
- Утром тебе будет больно.
Я сначала не поняла. Потом накрыло предчувствием беды. Жуткой беды. Приподнявшись, в ужасе посмотрела на Норта. В темноте его глаза горели отчетливым синим пламенем, волосы… коротко стриженные еще несколько часов назад, снова доходили до плеч.
- У тебя глаза светятся, - после недолгого молчания произнес Норт.
- У тебя тоже, - ответила я.
Он рассмеялся, и снова уложил к себе на грудь, нежно гладя по руке.
- Норт, - мне стало как-то совсем не по себе, - а утром…
- Я буду рядом, - просто сказал он.
***
На рассвете я проснулась от собственного хриплого стона. Боль была настолько сильной, что затрещала простынь, стиснутая сжавшимися от приступа пальцами.
- Тшш, я рядом, - теплая ладонь Норта скользнула под ночную рубашку, прижалась к обнаженной коже и магия заструилась по телу, поглощая боль. - Спи.
Как ни странно действительно снова погрузилась в сон, только какой-то тяжелый, давящий, затягивающий в черноту абсолютной Тьмы, разрываемый алыми вспышками пронзающей тело боли. Сквозь сон услышала, как распахнулась словно от удара дверь, затем с оттенком обреченности, прозвучало гневное:
- Я чувствую ее боль. Что происходит?
Ответ я не услышала, утонув в вязком черном теплом песке Хаоса, и чувствуя тепло ладони Норта… неизменно чувствуя его тепло, слыша его шепот, теряющийся в шепоте гонимых ветром песков, чувствуя его дыхание, растворяющееся в дыхании темных миров. Все растворялось в дыхании темных миров… даже сами темные миры медленно таяли, исчезая в Бездне, а Бездна тонула, погружаясь во Мрак…
И там во Мраке, в мире где тьма была светлым временем суток, среди темных угрожающих скал, сияли два зеленых кошачьих глаза. Это было так удивительно – среди сумрака, ужаса и гибели, что-то маленькое, теплое, живое. Я протянула руку, безотчетно поддавшись порыву прикоснуться к кошке, дотронуться, ощутить мягкость теплого податливого тела, шелковистость теплой шерсти… я же протянула руку к кошке, которая ждала, я ощущала это, моего прикосновения… Но вместо теплой шерсти я ощутила боль.
Боль!
Она скрутила все тело, сжимаясь словно пружина, и ударила разрядом молнии по нервным окончаниям. Она рвала мышцы, как дикий зверь, вонзая клыки все глубже. Она ломала кости, рвала сухожилия, била наотмашь судорогами. Кошка, кошечка, котенок? Нет! Дикая тварь из глубин Мрака, с жестокостью оголодавшего хищника, против которого я была бессильна, как новорожденный ребенок.
И властный голос откуда-то издалека: «Дыши. Медленно, спокойно, дыши».
Вдох, и клыки зверя вонзаются глубже.
«Теперь выдох. Давай, Риаллин, выдох».
Не могла, я не могла, я…
«Выдох! Я сказал выдох, Риа!»
Я не могла… Я задыхалась от боли, дрожа всем телом и в ужасе смотря в зеленые светящиеся глаза кошки, горящие прямо напротив моих, глаза зверя, что рвал на части мое тело, глаза монстра, пришедшего в ярость от моей сущности.
И я вдруг поняла - кошка ощутила подмену. Зверь четко определил, что кровь, текущая в моих венах, мне не принадлежит. Я была самозванкой в мире чистой силы, и эта сила ударила по мне со всей яростью обманутой стихии.
Но удар цели не достиг.
Я видела занесенные для удара когти, неведомо как, но видела, и всем телом предчувствовала удар… но его не было. Монстр замер, услышав хладнокровное заявление Гаэр-аша: