Тут голос ее дрогнул, она замолчала, уткнулась лицом в ладони, и шумно вздохнула. Я понял, что она сейчас заплачет. Мне стало немного стыдно и неловко, но я действительно не понимал, что может быть привлекательного для такой девушки как Миа в этой поездке. Однако, слезы — это было уже слишком.
— Послушай, — я тоже сел, обнял ее за плечи. — Я вовсе не думаю о тебе плохо. Напротив, ты замечательная, ты милая, добрая, очень красивая. С тобой хорошо, интересно и весело. Вот, что я думаю. К тому же, я прежде должен спросить у Йойо разрешения. Не плачь, я спрошу, и если он разрешит, то мы поедем вместе. Это не стоит слез. Все, перестань. Улыбнись. Ты же девочка-звезда, а такие не плачут по пустякам.
— Когда, — спросила она настойчиво. — Когда ты у него узнаешь?
— Завтра вечером. У него нет своего телефона, надо звонить на интернатский номер и ждать пока позовут. И если он на месте, то я с ним поговорю. Вот, а потом сразу перезвоню тебе и передам, что он сказал. Хорошо?
— Хорошо, — она, наконец, повеселела. И я закрепил ее хорошее настроение долгим поцелуем.
Я действительно позвонил на следующий день Йойо и спросил, могу ли я приехать на выходные не один, а вместе со знакомой. Он сказал:
— Ну, конечно, Бемби. Ты можешь приезжать в любое время, с любым количеством своих друзей и знакомых, как-нибудь прокормим. К чему эти реверансы.
Я передал его слова Миа, она радостно засмеялась и воскликнула: «Чудесно». А потом добавила, что можно поехать на ее машине. «Это исключено», — ответил я чуть резче, чем следовало. Просто сразу представил, как совершенно дико будет смотреться ее серебристое чудо во дворе интерната, как инопланетный корабль. К тому же, зная нравы местного контингента, не был уверен в его сохранности.
— Хорошо, нет так нет, — быстро ответила Миа, видимо боясь, что я передумаю и опять начну отговаривать от поездки. — Поедем на автобусе, так даже интереснее.
Глава 8 Ночной разговор
Мы вышли из маршрутки на маленьком шумном автовокзале, забитом рейсовыми автобусами, дальнобойными такси, водители которых привычно кучковались возле киосков с горячими кофе и хот-догами. Урчание моторов мешалось с разноголосым гулом толпы, всюду сновали люди с большими сумками, приезжали и уезжали. Мы медленно пробирались к выходу, я предложил Миа пойти на остановку, но она отрицательно покачала головой и попросила:
— Пойдем пешком, хочу прогуляться. А по дороге покажешь мне свой город.
— Хорошо, — согласился я. — Только если устанешь, сразу скажи, подождем автобус.
Она взяла меня под руку, и мы двинулись в путь. Но не прошли и несколько метров, как позади раздался крик:
— Эй, Хьюстон! Эгегей! Подожди!
Я обернулся, услышав знакомый голос: на меня призывно махая в воздухе руками летела Лайла. Я растопырил руки, чтобы поймать ее. А иначе, мне показалось, она просто собъет меня с ног. И Лайла с радостным визгом повисла у меня на шее.
— Тише-тише, сумасшедшая, — засмеялся я, — что еще за нежности!
— А, Хьюстон! — вопила между тем Лайла, принявшись к тому же энергично трясти меня за плечи. — Ты не представляешь! Меня приняли, приняли!
Она запрыгала на месте, ее просто распирало от ликования.
— Ну, поздравляю, — сказал я. — А теперь по порядку, куда и зачем тебя приняли?
— Меня приняли на работу! Это — работа мечты! — закричала она, не обращая внимания на толпившихся вокруг людей. В этот момент раздалось длинное истошное бибиканье, и водитель одного из автобусов, высунувшись из окна нетерпеливо заорал:
— Девушка, ну вы едете или нет? Вас только ждем!
Лайла махнула ему рукой: уже бегу. Потом торопливо проговорила:
— В понедельник мой первый рабочий день. Представляешь, теперь будем в одном городе. Ну, пока-пока. Скоро увидимся, тогда все и расскажу.
Она побежала к своей маршрутке и, перед тем как заскочить в салон, послала мне воздушный поцелуй, широко взмахнув рукой. С ее лица не сходила счастливая улыбка. И, по-моему, Лайла совершенно не заметила, что я был не один или не придала этому значения. Я ошалело помотал головой, приходя в себя, и пробормотал: это Лайла. На что Миа очень холодно заметила, не глядя на меня:
— Значит, будете в одном городе. Надо же, как мило. Так это твоя здешняя подружка?
— Нет, просто знакомая. У меня нет здесь подружек, я уже говорил тебе.
Я попытался взять Миа за руку, но она внезапно резко отдернула ее и отступила на шаг, тяжело дыша. Я озадаченно посмотрел, пытаясь понять в чем дело: только что была в хорошем настроении и, вот, пожалуйста, едва не плачет.
— Послушай, Миа, — сказал я. — Если ты передумала, мы еще можем вернуться. Последний на сегодня автобус уходит через час.
Она отвернулась, потом все-таки уронила угрюмо:
— Нет, пойдем.
И мы двинулись дальше в каком-то тяжелом, неловком молчании. Потом она поскользнулась и чуть не упала, я подхватил ее, обнял и сказал:
— Да вы, дамочка, на ногах не держитесь. Как же так! Уж разрешите вас сопроводить, а то мало ли что.
Она нерешительно улыбнулась, взгляд ее будто потеплел, вновь взяла меня под руку и спросила, вздохнув:
— Что за девушка, твоя знакомая? И почему Хьюстон? Она назвала тебя Хьюстон?
— Это здесь меня так именуют. Старое прозвище.
И я стал рассказывать ей о Лайле, заметив, что нам еще повезло, что ее автобус уже отправлялся, иначе она заболтала бы нас до смерти. А в общем, Лайла очень хороший человек, свой парень и давно мечтала о работе театрального художника, без конца рассылая портфолио и бегая на собеседования. Миа совсем оттаяла, слушая забавные истории из моего интернатского прошлого. А потом вдруг серьезно спросила:
— И тебя даже не пытались усыновить?
— Нет, почему же, вот именно что пытались, — ответил я. — Несколько раз.
— И что?
Она заглянула мне в глаза с таким откровенным интересом, что я рассмеялся.
— Да ничего. Эти попытки в самом деле были больше похожи на пытки. С моим-то диагнозом…
— Что? — произнесла Миа, останавливаясь. — Каким диагнозом?
Я объяснил ей, даже не стараясь смягчить краски, и при этом чувствовал себя совершенно спокойно. Она ничего не сказала, только посмотрела как-то странно. Так что я добавил:
— Наверное, мне нужно было сразу тебя предупредить.
Она сильно сжала мне локоть и сказала решительно:
— Это не имеет никакого значения, Эрик. Ты самый нормальный из всех, кого я знаю. С тобой, напротив, очень спокойно и хорошо. Даже не думай!
— Ладно, — улыбнулся я. — Не буду.
Мы добрались до интерната, когда на город только начали опускаться ранние зимние сумерки. Они милосердно смягчили впечатление от нашего дома с привидениями, с каждым годом все больше ветшавшего, и даже придали ему какое-то мрачное, почти готическое очарование.
— О! — Только и смогла сказать Миа, лицезрея этот архитектурный то ли провал, то ли шедевр, возвышавшийся перед нами угрюмой громадой. Но окна по фронтону приветливо светились, правда, далеко не все, в основном сосредоточившись в более новом крыле.
— А, где ваше окно? — спросила она.
— С другой стороны.
Йойо нас ждал. Я заметил это по необыкновенной чистоте и порядку в комнате. Обычно на кроватях валялись вещи, на столе громоздились стаканы, а пол мог быть густо усеян фантиками. Чаще всего это было следствием набегов его подопечной малышни. Йойо кормил их сказками собственного сочинения, и всякими сладостями, которыми его щедро снабжали все те же ночные гости. Поил чаем, а еще гладил по голове, играл в им самим придуманные игры, порой на ходу меняя правила. Иногда они устраивали такую кутерьму, что, открывая дверь, я оказывался свидетелем, а то и участником жаркой подушечной баталии. Во все стороны летели пух и перья, от визга и криков глохли уши, кровати отчаянно скрипели и стонали, грозя окончательно развалиться, если на них не прекратят скакать, взлетая под самый потолок. И в эпицентре этого бедлама восседал мой друг, невозмутимый и довольный.
Мы разделись, и я отдал Йойо гостинцы. К моему немалому удивлению, Миа тоже достала из своего рюкзачка большой прозрачный пакет с дорогими шоколадными конфетами.