— Бери, бери, моя леди, не стесняйся. Я с чистым сердцем. Мне милок новый обещал справить, а тебе-то в Горном краю такой пригодится! Там зима лютая, а плащик-то твой совсем худой, не заметишь, как хворь приключится!
Зора отдавала мне лучшее, и это снова до слез растрогало меня.
— Спасибо, Зора! — Я прижала теплую шерсть к груди, глаза щипало от подступающих слез. Ох, Зора, как же не хочется расставаться, как же болит сердце…
— И вот еще, — Зора вытащила из кармана форменного платья и протянула мне крохотный медальон на сыромятном кожаном шнурке. Подвеска была выточена из довольно невзрачного на вид камня кремового цвета. Простой тонкий диск был плохо отшлифован, без надписей и узоров, величиной с монетку в десять хильдо. Камень показался удивительно холодным, будто внутри был лед.
— Что это? — я озадаченно повертела подвеску и так и сяк.
— Оберег от недобрых чар, — пояснила полугномка. — Мой деда в молодые годы бродил в горах Уруз-Хай, такой камень добывал. Говорил, оченно он у магов ценится. Надень на шею, детка, и носи под платьем, не снимай.
Я послушно повесила на шею медальон и спрятала камешек под одеждой. Странно, сейчас амулет вовсе не холодил, я его вообще не почувствовала, словно и не надевала. Проверила, заглянув за ворот — крошечный каменный диск устроился в ложбинке между грудей.
— Спасибо, милая Зора! Не знаю, как благодарить тебя… — слезы все-таки потекли, но я, шмыгнув носом, постаралась изобразить счастливую улыбку.
— Отблагодаришь еще, дай тебе Свет. Жизнь долгая, а добро в мире не пропадает.
_________________________________
[1] Айада — опасная ядовитая змея, обитающая в степях и предгорьях умеренной полосы. Длина взрослой особи от 1 до 1,5 метров. Нападает на мелких и средних животных.
3. Путешествие
Ночь прошла беспокойно, я ворочалась в кровати с боку на бок, то и дело вскакивала, боясь проспать, — ведь герцог предупредил, что отправляемся на рассвете. Лишь под утро забылась, заблудилась в каких-то мрачных коридорах и залах, так что Эрмина, которую прислал отец, с трудом меня разбудила.
Стоит ли говорить — умывалась и одевалась в крайней спешке. А уже через десять минут ждала в холле, накинув на плечи старый вылинявший плащик. Как обычно на фоне внушительной колоннады и мраморной лестницы ощущала себя маленькой и невзрачной. Этот дом всегда казался холодным и мрачным, а сейчас словно гнал прочь. Но в том-то и дело, что снаружи, в большом мире, меня пока что тоже не ждут. А где мое место? Я не знала, потому скромно притулилась у одной из колонн, от нечего делать рассматривая узоры на полированных каменных плитах под ногами.
Его светлость не заставил себя долго ждать. Сегодня он был одет достаточно скромно, по-дорожному. Из-под черного плаща, скрепленного на груди массивным аграфом с крупным сапфиром в центре, виднелся бархатный камзол; узкие брюки были заправлены в сапоги из мягкой кожи. Добавлю, что его высокая, мощная фигура нисколько не терялась среди великолепия фамильного особняка. Видимо, он здесь на своем месте.
Герцог едва успел посмотреть на меня неодобрительно, и уже открывал рот, чтобы сделать замечание, когда в холл через парадную дверь вплыла мачеха. Суровый взгляд глаз цвета стали моментально обратился к ней, но Доретт, довольная, что можно напоследок сказать гадость безответной падчерице, даже не удосужилась поприветствовать супруга.
— Что за заспанный вид, негодная! — она ткнула в меня аккуратно наманикюренным пальчиком. — Смотри, на лекции не опаздывай, соня, не позорь наш род!
Сама она, несмотря на бессонную ночь, проведенную где-то на балу, выглядела великолепно. Для Доретт работают лучшие портные столицы, и сейчас ее вечерний туалет — темно-бордовое нижнее платье из плотного эльфийского шелка с огромным декольте и легкое верхнее платье из более светлой органзы, чуть прикрывающее почти обнаженную грудь, — превосходно подчеркивал точеную фигуру и бесстыдно обрисовывал стройность ног. Все-таки Зора ошибается: такой ли красавице завидовать чьей-то внешности, тем более настолько сомнительной, как моя!
Я с показной покорностью поклонилась мачехе, втайне радуясь, что больше никогда-никогда не увижу ее: — Да, Ваша Светлость.
Какое же это счастье — уехать и больше не возвращаться в этот дом. Никогда — это слово иногда звучит так сладко…